Лунные кружева, серебряные нити

На въезде в «Ковань» прикорнула старая корчма с висящей на тяжёлых цепях кованой вывеской. В это время дня она пустовала, и нам долго пришлось дожидаться хозяина. Лысоватый корчмарь, в коротком бархатном жилете и бантом на полной короткой шее, предоставил лошадям корм и стойло. Нам же — только корм. И то — вчерашний. Я не стала есть подозрительного вида рыбу, а налегла на яблочный пирог и горячий сбитень. Рядом, на стоящих у очага стульях с высокими резными спинками, сушилась наша одежда. Корчмарь, протирая грязной тряпкой столы, привычно жаловался на отсутствие посетителей и хорошей горелки, попутно отказывая нам в ночлеге и ссылаясь на то, что и самому места мало.

Когда вбежала жена корчмаря с растрёпанными седыми косами и запричитала, хватаясь за грудь, что сынок с телеги упал и расшибся, мы с Данияром переглянулись. Стоит ли признаваться, что могу помочь? Хочешь-не хочешь, а если могу — то надо… В корчму тем временем двое мужчин внесли орущего молодого парнишку лет семнадцати, измазанного грязью, и потащили его через обеденный зал в комнатушку. Я поднялась и пошла следом за обмахивающейся платком женщиной.

Едва парня уложили на высокую кровать, как он тут же принялся всхлипывать, рассказывая, как телега скатилась под откос на крутом склоне по склизкой, размытой дождём дороге и придавила его.

— Всё, теперь калекой на всю жизнь останусь, — причитал парнишка. — Как у старого Збышека — одна нога другой короче! Как я на танцы пойду, а?

Я взяла со стола нож и разрезала испачканную глиной штанину.

— Принесите тёплой воды и чистых тряпок.

Мать кивнула и метнулась в кухню, а я снова занялась болящим:

— Нет у тебя никакого перелома. Просто ушибся. А ссадины сейчас обработаем. Потерпи немного, будет щипать.

— Ну, если не нога, так ребро, поди, точно треснуло! Сам слышал! — парень явно нуждался во всеобщем внимании и заботе.

— Не мели ерунды.

— А чего болит тогда? Умная нашлась. Ты что — лекарь, что ли?

— Лучше. Ведунья.

Он притих, подоспевшая мать недовольно зыркнула на меня, но промолчала.

Я ещё разок проверила, просветила всё тело. Кости целы, органы нa месте. А вот печень и желудок мне совершенно не понравились:

— Пьёшь, что ли?

— Ма-а-ам, ба-ать, слышали? Ещё и абскарбляют!

Я с раздражением вышла в обеденный зал, Данияр накинул на меня уже просохший плащ, и мы отправились вдоль по улице в поисках подходящего жилья.

— Какая же это неблагодарная работа! — возмущалась я, прячась под капюшон от холодных капель. — Не хочу. Надоело. Ни тебе спасибо, ни тебе — пожалуйста!

— А плюнь ты, — Данияр положил мою замёрзшую руку в свой карман. — Оно тебе нужно? Только переживаешь по пустякам.

Мы прошлись по улице под нудно накрапывающим дождиком, выискивая приличный домик. В двух нам не открыли, в третьем отказали. К чужакам здесь относились холодно и недружелюбно. Даже встреченные по пути люди сторонились и не вступали в разговор. Сворачивать с широкого, усыпанного песком тракта совсем не хотелось — прилегающие к нему узкие улочки, с переброшенными через грязь досками, нас совершенно не привлекали. Пройдя через всё поселище по главной улице, мы вышли к быстрой речушке, поросшей у берегов рогозом. Над рекой возвышался добротный мост с коваными перилами, на которых, свесив ноги, сидели двое парней с удами в руках. И какая нужда выгнала их из дома в дождь?

Постояв немного нa мостике и наблюдая за горе-рыбаками, мы стали подумывать о возвращении под единственную доступную нам крышу — черепичную крышу корчмы. Обернувшись, я так и застыла, наблюдая, как со стороны поселища к нам приближается довольно колоритный персонаж — огромный широкоплечий мужик с рыжей бородой, Копной огненно-рыжих волос и повязанным на лбу кожаным плетёным шнурком.

— Что, не клюёт? Кто бы мог подумать? — приблизившись, обратился он к рыбакам.

— Куда там! Ведьмарка сглазила. Всю рыбалку нам испортила, — покосился на меня парень.

От неожиданности я открыла рот и захлопала глазами. В этом поселище мы не дольше часа, а вести вперёд нас расползаются.

— Зачем же так? — вступился рыжий. — Уж коли молода да красива, так сразу и ведьмарка? Ночлег ищите? — повернулся он к нам, хитро прищурив синие глаза. — Тогда — за мной! — махнул рукой и отправился в сторону леса, переваливаясь, как медведь.

— Да-да, у ведьмака и ночуйте, там вам самое место! — расхрабрился второй рыбак.

— Эй, ты слова-то подбирай, — схватил его за шиворот Данияр, — а то сейчас искупаю!

Парни прихватили кривые уды и бросились наутёк. А мы быстро зашагали вслед за бородачом, стараясь не упустить его из виду. К моему разочарованию, в лес oн нас не вёл. А я-то уже успела представить себе страшное жилище ведьмака в окружении старых кривых деревьев, черепами на частоколе и чёрным вороньём на крыше. На самом деле он привёл нас к стоящему на окраине домику, старому, но крепкому, и очень даже милому.

— Хотите, так и коней сюда забирайте, места хватит, — отворил он тяжёлую калитку.

Я вошла во двор и огляделась. Он был большим и заваленным разным хламом и железяками. Прямо не двор, а мастерская какая-то.