Лунные прядильщицы

Окно выходило на юго-запад к краю залива. Слева виднелся край крыши, а больше никаких признаков де­ревни. Прямо подо мной, сквозь маскировочную сеть винограда, я видела плоское пространство золотого песка, несколько столов и стульев – вне сомнения, это «краси­вый сад» Ариадны. Цветы в горшках и огромных глиня­ных вазах, похожих на старые кувшины для вина из критских дворцов. Там, где золотистый песок уступал место камню, стояла группа тамарисковых деревьев. Бе­рег, приглаженный и изборожденный водой, горел белиз­ной в солнечном свете. В каждой трещине скалы сверкали бриллиантово-розовые и малиновые маргаритки. Прямо рядом с ними лениво двигалось море, серебряное и темное. Полосы света и теней нежно бились о горячие камни. В море, у внешнего изгиба залива, неровно возвышались высокие скалы, их подножия находились в спокойной летней воде, а вдоль их оснований извивалась узкая золотая полоса гальки. Такая опоясывает острова Эгейского моря, в котором нет приливов. Сильный ветер с юга обычно покрывает эту полосу водой. Маленькая лодка, окрашенная в оранжевый и синий цвета, качалась пустая на якоре недалеко от берега.

«Следующая остановка Африка» – сказал сзади меня Тони.

«Это великолепно, о, это великолепно. Я рада, что приехала прежде, чем вы соорудили новое крыло».

«Ну, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал весело Тони. – Если вам нужен мир и покой, дорогая, у нас их полные чемоданы».

Я засмеялась. «Ну, именно за этим мы приехали. Достаточно ли уже тепло, чтобы купаться? Я спросила у Георгия, но в его организме не такой термостат, как у меня, и я не знаю, могу ли я ему верить».

«Ну, Боже, и мои слова не принимайте на веру. Я не пытался купаться и, полагаю, никогда не попробую, ибо я совсем не дитя Природы. Я бы не рекомендовал ку­паться у причала, там грязно, но есть много мест, где безопасно. Лучше спросить Стратоса. Он знает, есть ли тут течения, и тому подобное. Я полагаю, ваша кузина пойдет с вами?»

«О, вряд ли она будет сидеть на берегу и наблюдать… Хотя интересовала меня вовсе не безопасность. Здесь нет течений, которые могли бы иметь значение. Нет, Фрэнсис не пловчиха, она главным образом интересует­ся цветами. Она специалист по горным цветам, работает в большом питомнике и всегда проводит отпуск в дико­сти, где есть растения в естественных условиях. Ей надоели Швейцария и Тироль, поэтому, когда я сказала ей, что видела здесь прошлой весной, она сразу согласи­лась приехать. – Я отвернулась от окна, добавив не­брежно: – Как только она увидит место, возможно, у меня не будет времени плавать. Придется бродить с ней в горах в поисках цветов».

«Цветы? – сказал Тони, словно этого иностранного слова он никогда прежде не слышал. – О да, я уверен, что вокруг много красивых цветов. Ну, а сейчас мне надо заняться кухней. Комната вашей кузины рядом. В этом краю дома только две комнаты, поэтому вам будет приятно и уединенно. Вон там не что иное, как ванная комната, а та дверь ведет на другой конец дома. Теперь, если что будет нужно, сейчас же просите. Мы еще не дошли до звонков, но нет надобности спускаться, только высуньтесь из двери и покричите. Я никогда далеко не отлучаюсь и слышу все, что происходит».

«Спасибо», – сказала я немного глухо.

«Пока всего хорошего», – ответил дружелюбно Тони.

Я закрыла дверь и села на кровать. Тени на стенах двигались и кланялись, словно мои спутанные и мед­ленно плывущие мысли. Я прижала руки к глазам, чтобы отключиться от внешнего мира.

Уже из фрагментов, которые я собрала по мелочам, одно вырисовывалось полностью и ясно. Если убийство, свидетелем которому был Марк, имеет какую-то связь с деревней, и если его впечатление о том, что четвертый человек англичанин, правильное, тогда там присутство­вал либо Тони, либо загадочный «англичанин» с моря, существование которого Тони отрицает. Других канди­датов нет. И, в любом случае, Тони замешан. Фактиче­ски, все должно сходиться на этом отеле.

Немного смешно было воображать, что сказал бы Марк, если бы знал, что выпроваживает меня с такой бережливой поспешностью с окраины событий в самый их центр. Он хотел, чтобы я безопасно вышла из всего, показал это чрезвычайно ясно, даже почти грубо. И я, которая уже давно сама за себя отвечала, с горечью негодовала по поводу того, что меня отвергли из сообра­жений сексуального превосходства. Если бы я была мужчиной, поступил ли бы Марк так же? Думаю, нет.

Но, по крайней мере, эмоции теперь не мешали мне ясно мыслить. Сейчас, когда я тихо сидела и смотрела на все со стороны, я смогла оценить его точку зрения. Он хотел, чтобы я была в безопасности и не путалась у него в ногах. Ну, довольно справедливо. За последние несколько минут я поняла (даже с риском считать его способным на сексуальное превосходство), что я очень пылко хотела и того и другого сама.

Я отняла руки от глаз, и снова сразу появились тени, теперь прекрасные и неподвижные.