Лунные прядильщицы

«Да, она тоже посчитала, что поступает разумно. Думала, что застанет вас в Ираглионе – вы обе должны были попасть на автобус, так? Но вы уехали вчера и оставили записку, что едете прямо сюда».

Он закончил тоном совершенно нормального любопыт­ства. Мне удалось ответить, надеюсь, естественно: «Да, уехала вчера и собиралась сюда. Но очень приятные американцы предложили подбросить меня, но с условием пробыть ночь в Хании, чтобы осмотреть турецкий квар­тал. Они пообещали доставить меня сюда сегодня, мы не спешили, так как я думала, что вы не ждете меня».

«А, да, это все объясняет, право же. Знаете, дорогая, мы не беспокоились на самом деле. Мы думали, что вы дали бы знать, если бы собрались приехать раньше. И, по правде говоря, сомневаюсь, смогли ли бы мы принять вас раньше сегодняшнего дня».

«Нет мест?»

«Нет, нет, ничего подобного. Но, знаете, мы очень заняты. Все еще только наполовину навели порядок. Вы спустились от дороги?»

«Да. Попила кофе у моста, а остальную часть дороги мой чемодан нес Георгий».

«Ну, идемте, и распишитесь в Золотой книге, а затем я покажу вашу комнату».

Вестибюль – просто широкий проход через весь дом. В середине – старомодный стол, а за ним стул и вешал­ка с четырьмя ключами. На двери рядом висит таблич­ка: Private.

«Не отель „Риц“, конечно, – заметил жизнерадостно Тони, – но всему свое время, мы расширяемся, как бешеные. У нас сейчас целых четыре спальни. Неплохо для Агиос Георгиос».

«Восхитительно. Но как вы оказались здесь? Вы анг­личанин, правда?» Книга посетителей была совершенно новой, ее чистые страницы давали информации не больше, чем закрытые глаза.

«Угадали. Моя фамилия Риск, но можете звать меня Тони. Все меня так называют. Фамилия Риск, и сам я парень рисковый, природный каламбур. Здесь можно сделать массу денег с этим туристским бумом. Повсюду, как грибы, возникают отели. Возможно, пока не особо обогатишься, но когда сюда построят дорогу – это бу­дут реальные деньги. Мы хотим быть к этому готовыми. И климат хороший для таких, как я, с больными легки­ми. – Он помолчал, возможно, чувствуя, что с несколь­ко избыточной готовностью дает объяснения. Затем он улыбнулся и подмигнул. – La dame aux camelias и все прочее, знаете. Именно это убедило меня поселиться так далеко от дорогого старого Дома Священника».

«Надо же… Не повезло вам. Ариадна сказала, что вы считаете Лондон нездоровым. Должно быть, она это имела в виду. Ну, кажется, это очаровательное место, поэтому желаю удачи. Здесь мне писать, наверху?»

«Да, именно здесь. – Великолепно ухоженный но­готь указал на первую линию девственно-чистой страни­цы. – Наш самый первый постоялец, дорогая, знаете? Поэтому можете быть абсолютно уверены, что простыни чистые».

«Я бы и не подумала сомневаться. Ну, а как насчет датчанина, который прислал меня? Вам следовало для коллекции заполучить его подпись – она знаменита, мягко говоря». Я назвала его имя.

«О да, но он не в счет. Мы не были официально „открыты“, и Стратос принял его только для рекламы и потому, что больше никого не было. Мы еще красили».

Я написала свое имя небрежным взмахом пера, как мне хотелось. «А англичанин?»

«Англичанин?» Его пристальный взгляд ничего не выражал.

«Да, – я подняла промокашку и пригладила ее на моей подписи. – Дети сказали, что вы на прошлой неделе принимали здесь англичанина».

«А, его. – Очень короткая пауза. – Знаю, кого они имеют в виду. – Улыбка. – Это не англичанин. Это грек, один из друзей Стратоса. Полагаю, это отродье слышало, как он разговаривал со мной?»

«Возможно. Не слишком внимательно я их слушала. Вот». Я толкнула к нему книгу.

Он подхватил ее. «Никола Феррис. Очень милое нача­ло для страницы. Спасибо. Нет, дорогая, он тоже не в счет. Он даже и не проживал здесь, только приезжал по делу, и в ту же ночь уехал. Ну, пойдемте посмотрим комнату». Он снял ключ с вешалки, поднял мой чемо­дан и направился обратно к входной двери.

«Вы сказали, что лодка уже сейчас должна быть?»

«В любой момент. Но знаете, как это бывает. Она определенно будет здесь к чаю. – Он усмехнулся через плечо. – И, поверьте, об этом здесь беспокоиться не надо. Чай я готовлю сам».

«Да? Хорошо. Фрэнсис любит чай. Я нет. У меня было время акклиматизироваться».

«Акклиматизироваться? Вы хотите сказать, что уже здесь какое-то время находились?» Его голос звучал с подлинным интересом.

«Свыше года. Я работаю в английском посольстве в Афинах».

Странный, оценивающий взгляд. Он взмахнул моим чемоданом так, словно он весил не больше унции. «Зна­чит, уже разговариваете на этом тарабарском наречии? Пожалуйста, дорогая, сюда. Поднимемся по внешней лестнице. Боюсь, что это довольно-таки старомодно, но это часть нашего простого, естественного очарования».