Лунные прядильщицы

«Ну, если не будет что-нибудь сделано для вашего Марка сегодня же, он умрет, и тогда будет еще больше причин для беспокойства. У вас есть еда?»

«Немного. У меня был хлеб и немного сыра…»

«И питье, похоже, тоже! – В грязи возле кровати лежала полиэтиленовая кружка. В ней раньше было вино, а теперь сидели мухи. – Идите и помойте ее. Принесите сумку и джемпер. Они там, где я их уронила, когда вы бросились на меня с вашим ужасным ножом. Там есть еда. Такое обычно больным не дают, но ее много, и она чистая. Подождите минутку, вот там есть вроде бы горшок для приготовления пищи. Полагаю, пастухи им пользуются. Нужна горячая вода. Если вы его наполните, я сложу в кучу немного дров и хлама, разведем огонь…»

«Нет». Они произнесли это хором. Глаза Марка широ­ко открылись, мужчины быстро переглянулись. Несмот­ря на всю слабость Марка, мне показалось, что между ними чуть искра не проскочила.

Я молча смотрела то на одного, то на другого. "Так плохо? – наконец сказала я. – «Значит, гнусности подхо­дящее слово. Падающие камни, какая чепуха. – Я повернулась к Лэмбису. – Что это было, нож?»

«Пуля», – ответил он с некоторым облегчением.

«Пуля?!»

«Да».

«Ой».

«Поэтому, видите, – сказал Лэмбис, а его угрюмость постепенно сменялась чисто человеческим удовлетворе­нием, – вам нужно держаться подальше. И когда уйде­те, ничего не говорите. Есть опасность, очень большая. Где одна пуля, может быть и другая. И если скажете в деревне о том, что видели, я сам вас убью».

«Договорились, – сказала я нетерпеливо. Я едва слу­шала. Взгляд Марка напугал меня до смерти. – Но сначала принесите сумку, ну? И слушайте, вымойте это и непременно убедитесь, что она чистая. – Я ткнула в него кружкой, и он взял ее, как во сне. – И поторопи­тесь!» – добавила я. Он посмотрел на меня, на кружку, на Марка, снова на кружку, затем вышел из избушки, не промолвив ни слова.

«Нашла коса на камень, – сказал слабо Марк из угла. В его лице был очень слабо различимый проблеск веселья за болью и изнеможением. – Вы настоящая девушка, а? Как вас зовут?»

«Никола Фэррис. Я думала, вы без сознания».

«Нет. Я довольно силен, не нужно беспокоиться. У вас действительно есть еда?»

«Да. Послушайте, пуля вышла? Если нет…»

«Вышла. Это только ранение в мякоть. И чистое. Правда».

«Если уверены… – сказала я с сомнением. – Не то чтобы я что-то понимала в пулевых ранениях, но раз все равно нет горячей воды, лучше поверю на слово и оставлю рану в покое. Но у вас температура, любой дурак увидит».

«Ночь под открытым небом, вот почему. Потерял много крови… И шел дождь. Но вскоре все будет хоро­шо… через день или два». Вдруг он задвигал головой. Это было движение самого сильного и беспомощного нетерпения. Я видела, как передернулось его лицо, но, думаю, не от боли.

Я тихо сказала: «Постарайтесь не беспокоиться, что бы ни было. Если сможете поесть, выберетесь отсюда быстрее. И хотите верьте, хотите нет, у меня есть термос с горячим кофе. Вот идет Лэмбис. – Лэмбис принес все мои вещи и вымытую кружку. Я взяла джемпер и снова встала на колени перед кроватью. – Оберните его вокруг себя! – Марк не протестовал, когда я сняла с него грубую куртку и обернула его плечи теплыми, мягкими складками шерсти. Курткой я укрыла ему ноги. – Лэмбис, в сумке термос. Налейте кофе, а? Спасибо. А теперь можете немного подняться? Выпейте это».

Его зубы стучали о края кружки, пришлось следить, чтобы он не обжег губы, так нетерпеливо он глотал горячий напиток. Я почти представляла, как кофе бе­жит у него внутри, согревая и возвращая к жизни. Он выпил половину кружки, остановился, немного задыха­ясь, и казалось, что дрожь стала меньше.

«А сейчас постарайтесь поесть. Это слишком большие куски, Лэмбис. Можете немного порезать мясо? Отло­майте корочку. Ну а теперь, живее, можете справиться с этим?..»

Кусочек за кусочком он впихивал в себя пищу. Ока­залось, что у него волчий аппетит, и он очень старался есть. Из этого я с удовольствием сделала вывод, что он еще не серьезно болен и довольно быстро выздоровеет, если о нем позаботятся, и он получит помощь. Лэмбис стоял рядом, словно хотел убедиться, что я не подсыплю в кофе отраву. Когда Марк съел все, что в него влезло, и выпил две кружки кофе, я помогла ему опуститься на ложе и снова укрыла нелепыми покрывалами.

«А теперь поспите. Постарайтесь расслабиться. Если сможете спать, вам моментально полегчает».

Он казался сонным, но пытался заговорить. «Нико­ла».

«Что?»

«Лэмбис сказал правду. Это опасно. Не могу объяс­нить. Не вмешивайтесь… Не хочу, чтобы вы думали, что можете что-то сделать. Вы очень добры, но… ничего не надо. Совсем ничего. Вы не должны быть замеша­ны… Не могу позволить».

«Если бы я только поняла…»

«Сам не понимаю. Но… мои дела. Не усложняйте. Пожалуйста».

«Хорошо. Не вмешаюсь. Если действительно ничего нельзя сделать…»

«Ничего. Вы уже сделали много. – Попытка улыб­нуться. – Этот кофе спас мне жизнь, уверен. А теперь спускайтесь в деревню и забудьте нас, ладно? Никому ни слова. Я серьезно. Это жизненно важно. Приходится вам доверять».

«Можете».