Лунные пряхи

Но почему же тогда Софья так поступила? Да потому, убеждала я себя, что она и ее компаньоны, как и все преступники, повышенно чувствительны к любому пустяку. Разумеется, не совсем нормально, когда обычная, ни в чем не замешанная туристка таскает с собой отнюдь не декоративный ножик, к тому же без ножен. Вот она и решила, что не мешает показать его брату, — ну и что тут такого? Почему бы мне было не приобрести эту штуку в качестве сувенира; может, вид у него и устрашающий, но в то же время он довольно-таки симпатичный, с медной рукояткой, покрытой голубой эмалью, и чем-то вроде филигранной гравировки у основания лезвия. Я повертела его в руках, изучая. Да, решено: если кто-нибудь спросит, скажу, что купила его в Ханье, отчасти как игрушку, отчасти потому, что знала — мне понадобится какой-нибудь инструмент, чтобы выкапывать растения для Франсис. Потому я и брала его с собой сегодня… Да, так сойдет… Сегодня я им пользовалась… этим объясняется его потрепанный вид, а также прилипшие к лезвию крошки жареной картошки и царапины на эмали рукоятки.

С облегчением я встала, уже готовая забыть обо всех своих страхах. Такое объяснение вполне сойдет, а пока что надо убрать его подальше и не забыть возвратить Ламбису. Ему ведь будет его не хватать.

Нож вдруг выскользнул у меня из пальцев и, воткнувшись прямой наводкой в доски пола, мелко затрепетал. И вот я снова сижу на кровати, прижав руки к щекам, зажмурившись, и тщетно пытаюсь отогнать прочь картину, неожиданно возникшую перед глазами…

Ламбис, развалившись на солнышке рядом с Колином, выстругивает из дерева маленькую ящерку. Это было уже после того, как мы ушли из церкви, после того, как я забрала у него этот нож. Да он даже и не заметил его отсутствия… и у его собственного ножа деревянная рукоятка… Теперь я это отчетливо вспомнила, вспомнила кожаные ножны с рельефным рисунком, которые он заправлял за ремень брюк и которые лежали рядом с ним, пока он занимался резьбой…

А как же этот нож? Нож с медной рукояткой, покрытой эмалью, который я забрала у него из кармана и забыла вернуть? Этот миленький смертоносный образчик работы турецких оружейников и ювелиров?

«Он выхватил нож, — так сказал Марк, — а потом упал и ударился головой о камень, и все было кончено… Все, что при нем было, мы забрали с собой, а ботинки закопали».

Джозеф. Это оружие Джозефа, с метками и зарубками, позволяющими безошибочно его узнать. И жена Джозефа нашла его в моем кармане, показала Тони и Стратосу, а затем потихоньку вернула на место.

Я даже не задумывалась, на какие мысли это может их навести и удастся ли мне сплести какую-нибудь байку, как я нашла его в горах. Просто сидела и изо всех сил боролась с охватившей меня паникой, повелевавшей мне немедленно убираться отсюда вместе с Франсис, бежать не откладывая, этой же ночью, к друзьям, к свету, туда, где живут нормальные люди, подальше от этого безумия.

Бежать к Марку.

Немного погодя я убрала нож в чемодан, взяла себя в руки и спустилась вниз.

ГЛАВА 18

До сей поры ей мужество не изменяло,

Но есть предел всему — и вот настал
                                                    момент,
Когда при каждом шаге ноги подгибались,
А дерзость и отвага, увы, сошли на нет.

Джон Драйден. Синирас и Мирра

— А-а, мисс Феррис, — раздался голос Стратоса.

Он стоял в коридорчике позади стола, ничем не занятый, просто стоял и поджидал меня. Из-за закрытой двери кабинета доносились голоса Тони и Софьи, последняя что-то с жаром доказывала, едва не переходя на крик, но внезапно замолчала, как только заговорил Стратос.

— Надеюсь, вы приятно провели день, — сказал он.

— Да, очень, спасибо. — Я улыбнулась, надеясь, что он не заметит, что губы мои одеревенели и с трудом слушаются меня, а нервы напряжены до предела. — Правда, он оказался чересчур долгим, но все равно я очень довольна.

— Значит, побывали в заброшенной церкви? Мне Тони сказал.

Он говорил самым обычным, даже дружелюбным тоном, однако что-то в нем вынудило меня оправдываться, словно отвечая на обвинение.

— Да, побывала. — Голос мой вдруг осип, и я откашлялась. — Идти по тропинке оказалось совсем не трудно, а церковь действительно стоило посетить — в этом вы были совершенно правы. Жаль только, что я не захватила с собой фотоаппарат.

— Ах да, фотограф у вас — это мисс Скорби, если не ошибаюсь?

И снова в его ровном голосе прозвучала какая-то неуловимая нотка, не поддающаяся определению. Черные глаза пристально смотрели на меня. Признаться, мне всегда было трудно прочесть выражение глаз у греков; сейчас же глаза Стратоса казались совершенно непроницаемыми, точно скрытыми за дымчатыми стеклами.

Я улыбнулась, глядя в эти ничего не выражающие глаза, и положила еще один кирпичик правды в стену своей невиновности, которую пыталась построить.