Лунные танцы

Адвокат приходил к Вознесенскому с неизменно оптимистичным выражением лица и убедительно говорил, что благодаря его титаническим усилиям удастся сократить срок до шести лет, а потом уйти под амнистию… Конечно, это будет очень непросто — из дела «Фининвеста» и лично его руководителя готовят показательный процесс, документов у обвинения уйма, но не все еще потеряно. Станислав непонимающе смотрел на адвоката. Амнистия, срок… Все это звучало бредово, нереально и было по другую сторону его восприятия. Сознание Станислава отказывалось воспринимать такую информацию. Большую часть дня он сидел уткнувшись взглядом в стену и не думал ни о чем. В голове была удивительная звонкая пустота. Одиночество засасывало, окутывая тишиной, как мягкая вата.

— Вы же столько лет в бизнесе! Зачем вы все это подписывали? Неужели вы не видели, что вас планомерно подставляют? — удивлялся адвокат. — Подумайте, кому это может быть нужно!

Вознесенский продолжал хранить равнодушное молчание. У него не было никаких предположений на этот счет.

«Может, и вправду идиот?» — думал адвокат.

Незаметно пролетели несколько месяцев, наступил день суда. Его провели при закрытых дверях и очень быстро. Воспаленный взгляд Вознесенского выхватывал из толпы знакомые лица: Ирена, адвокат, бывшие сотрудники… Один за другим выступали свидетели против него. Он прекрасно знал их всех, половине из них он платил зарплату.

Приговор прозвучал почти фатально: шесть лет с полной конфискацией имущества. Прокурор был очень расстроен, что не удалось дать больше, и даже сокрушался по этому поводу вслух. Вознесенский был на удивление спокоен. Что-то глобально изменилось у него в сознании за прошедшие месяцы. Он отказался от последнего слова и отвернулся уже было от присутствующих, как вдруг его окликнул знакомый голос. Станислав равнодушно посмотрел в зал и внутренне вздрогнул от радости: Людмила! Он не видел ее с того самого дня, как она, по неизвестным для него причинам, неожиданно уволилась. Она подошла к клетке, в которой сидел Вознесенский, он привстал ей навстречу.

— Станислав Георгиевич, я знаю, кто вам все это устроил, — прошептала она очень быстро, — я знаю, что вы не в курсе того, что произошло. Я сделаю все, чтобы вы тоже узнали об этом…

Охрана оттеснила Людмилу от Вознесенского. Что она все-таки имела в виду?

Через несколько дней после суда Станислав внезапно осознал, что вынесенный ему приговор не шутка. Он был снова заперт в тесной тюремной камере, и никаких перемен не предвиделось. Дни потянулись медленно и тоскливо — как жевательная резинка. От всего этого можно было сойти с ума! Он тупо смотрел телевизор. Рассказывали об очередных успехах Генпрокуратуры в борьбе с крупным бизнесом. Теперь уже была другая жертва, гораздо более состоятельная. Наверно, и она не последняя…

Пелена, последние полгода закрывавшая от Вознесенского реальность, неожиданно спала, и он увидел всю неприглядность и безысходность своего положения. Придавило отчаяние. Несколько дней он рыдал, бился головой об пол и в результате провел потом две недели в тюремной больнице с сильнейшим нервным срывом. Его способность чувствовать стала в тысячу раз острее. Окружающая обстановка, запахи, люди — все действовало на Станислава так, точно вспарывало вены, задевало каждый нерв, оглушая мозг ударной волной. Вытерпеть это не было никаких сил. Хотелось одним движением оборвать свои муки, но под рукой не было даже лезвия. Вознесенский серьезно задумался о самоубийстве.

Однажды на свидание пришла Свенцицкая и, пряча глаза, скороговоркой сообщила, что уезжает в Париж. Голос ее выдавал, хотя она и старалась улыбаться.

— Это совсем ненадолго, я просто по Женьке соскучилась, надо там какие-то дела доделать…

Но Вознесенский уже в этот самый момент точно знал, что это навсегда. И никакого сожаления или горечи по этому поводу не было. Ирену он не осуждал.

После того как суд вынес приговор, Станислав не то чтобы смирился с ним, скорее — осознал неизбежность происходящего и свое бессилие что-то изменить. Известие об отклонении апелляции в Верховном суде он воспринял уже совершенно спокойно. Настоящим кошмаром стали мысли и воспоминания, которые бешеным потоком нахлынули на Вознесенского. Память беспорядочно выхватывала какие-то эпизоды из разных лет жизни, и Станислав против своей воли вынужден был переживать заново то, о чем он, как ему казалось, и думать забыл.

Ему снился полуживой, похожий на скелет, Матвей, который грозил ему из-за решетки костлявым кулаком и обещал скорое возмездие; отец с матерью, которые долго и пристально смотрели на него с безмолвным укором, и хотелось провалиться под землю от этого взгляда, Лера… Где она сейчас? Наверное, вышла замуж, может быть — даже родила… Прошло достаточно времени. Наверное, у нее все хорошо. У нее должно быть все хорошо! Она тоже ни разу не пришла на свидание, как и многие другие…