Лунный блюз

Он уехал. Бэт шла по улице и слушала царившую вокруг тишину. Редкие снежинки падали с неба, украшая голые ветви деревьев. Далекий бело-голубой диск Земли висел высоко в небе. «Здесь все заражено, – думала Бэт. – Абсолютно все». Но страха не было. Он кончился незадолго до этого, и теперь на его месте оставалась лишь пустота. Небольшой фонтанчик возле стеклянной витрины цветочного магазина был завален снегом. Бэт набрала пригоршню холодной воды и сполоснула лицо. Ничего. Совсем ничего. Она наклонилась и сделала несколько глотков. И снова лишь тишина. «Может быть, это сон? – подумала Бэт. – Долгий красочный сон, в котором я брожу по тихим, спокойным улицам города своей мечты и пытаюсь найти дом, в котором останусь на всю свою жизнь?» Она выбрала дом, который ей понравился больше всего, и постучала в закрытую дверь. Открыли почти сразу.

– Кто вы? – спросил высокий темноволосый мужчина. Его голубые глаза были совсем не такими, как у Сида, и уж точно не такими, как у ее бывшего любовника. – Почему вы здесь? – спросил он Бэт.

– Я не знаю, – призналась она, подумала и решила рассказать, о своем сне.

– Это не сон, – сказал мужчина и отошел в сторону, пропуская ее в дом. В дом ее мечты…

* * *

Квартира Харра.

Выключи в детской свет и закрой дверь. Сын спит, и ты думаешь, что у него будет лучшее будущее. Думаешь и радуешься тому, что он еще слишком мал, чтобы понимать весь ужас настоящего, в котором вы сейчас живете. Служебная квартира расположена на восемнадцатом этаже хорошо охраняемого дома. Внизу вооруженные люди, в коридорах камеры наблюдения, в подвале автономный генератор, на случай отключения электропитания, вода, поступающая в водопровод дома, проверяется и фильтруется снова и снова…

– Ты пил? – спрашивает жена, когда ты ложишься в кровать.

– Немного, – признаешься ты, лежишь и смотришь в потолок, думая о том, что произошло сегодня днем в кабинете Клеи Райт.

– Хочешь, я приласкаю тебя? – спрашивает жена.

– Нет. Я слишком устал.

– Понятно… Сигареты на тумбочке, если хочешь, можешь курить здесь, – она поворачивается на правый бок, спиной к тебе.

Чиркаешь зажигалкой, слушаешь, как потрескивает разгорающийся табак. Тело кажется каким-то ватным, словно Клея высосала из него все соки. Что это было? Сегодня? Между вами? «Офисный стол должен выдерживать как минимум двоих». Нет. У твоего ребенка будет лучшее будущее. Такова твоя надежда, и чтобы не происходило, никто не сможет забрать эту надежду.

Телефон звонит, – говорит жена.

Прислушиваешься.

– И, правда, звонит.

Снимаешь трубку.

– Морган умер, – говорит Клея.

Ты не спешишь отвечать. Сейчас молчание кажется жизненной необходимостью.

– Ты нужен мне здесь, Харр.

Молчишь.

– Харр?

– Да?

– Ты слышал, что я тебе сказала?

– Да.

Теперь молчит она – слышно лишь тяжелое, напряженное дыхание.

– И ты приедешь? – голос Клео вкрадчивый, с оттенком безнадежности. – Ты нужен мне, Харр.

И снова молчание, сдобренное неровным тяжелым дыханием. Ты затягиваешься сигаретой и вешаешь трубку. Лежишь и смотришь в потолок, думая о сыне. И надежды о будущем тают. И ком поднимается к горлу.

– Кто это был? – спрашивает жена.

– Никто, – говоришь ты, и она продолжает спать.

Может быть, Клея права, и вы с ней действительно одного поля ягоды? «Все мы у кого-то на крючке, Харр». Да, но вот только как понять у кого и кто? Сигарета обжигает пальцы. Боль всегда приводит в чувство лучше, чем стакан воды, выплеснутый тебе в лицо. Ты встаешь с кровати и одеваешься. Врач Моргана говорит, что у судьи был сердечный приступ. Ты смотришь на Клею и думаешь, какое отношение она имеет к этому, и не умрешь ли и ты от сердечного приступа, когда она перестанет нуждаться в тебе? Обмякшее тело судьи покоится в кресле. Он умер за рабочим столом, окруженный бумагами и доносами. «Преданность – это самое ценное, что у нас есть, – сказал тебе когда-то Морган, процитировав фантаста своей молодости. – Преданность, соединяющая нас, связывающая слугу с покровителем, мужчину с любовницей». Помнится, вы говорили еще о каком-то идеале, но это было уже так давно… Да и какая теперь разница.

– Нужно сообщить о случившемся совету, – говорит Клея.

Ты вспоминаешь клятвы, которые вы давали друг другу в ее кабинете. Что может быть более ценным, чем клятва? Но мир обесценился. Весь мир. И вместе с ним обесценились клятвы. Вот ваше истинное лицо и назад пути уже нет.

* * *

Сид увидел Биатрис Каплан на третий день, после того, как оставил ее в темной части Ияха. Она постучала в двери его дома и долго стояла, дожидаясь, пока ей откроют.

– Как тебе удалось уцелеть? – спросил он, пряча свою наготу за дверью.

– Они отпустили меня.

– Такого не бывает.

– Но, я же здесь.

– Значит, ты одна из них. – Сид захлопнул дверь. – Уходи, пока я не пристрелил тебя!

– Они сказали, что я должна кое-что передать тебе.

– Я не слушаю тебя!

– Они сказали, что не хотят войны.

– Уходи!

– Они просто хотят жить, Сид!

– Это не ты говоришь!

– Это я говорю! Они не такие, как о них рассказывают.

– Как же!

– Они отпустили меня, дав возможность самой решать, с кем я захочу остаться!

– Вот как?