Читаем Лунный бог полностью

Представление о луне как о божестве обезглавливаемом, разрубаемом, приносимом в жертву, пожираемом было, очевидно, самым древним в повсеместно распространенном культе мертвых, воскресающих в загробной жизни. Со временем, когда люди поняли, что из смерти каждого зерна возникает новая жизнь, такое представление усложнилось многочисленными понятиями, связанными с земледельческими работами. Это отразилось в более поздних обрядах в честь Осириса, в так называемом празднике Хойяка. В день погребения Осириса в пещере под деревом Ишед тело Осириса клали на носилки из ветвей сикоморы. На гробнице Осириса в храме на острове Филэ начертана надпись: «Его мать Нут (небо) — сикомора, которая защищает его, и душа его должна обновиться в ветвях ее».

Возвращение умершего в новую жизнь вне зависимости от того, где и как почитался лунный бог, — это повсеместно торжество все той же луны, вырвавшейся из власти тьмы, торжество Осириса, Аписа, золотого тельца, священного барана (ягненка) и т. д. Из «ноги» бога луны Тота выходит он, подобно тому как бог вышел из «камней». И даже огненная смерть на «вертеле», как древние греки называли обелиск, не может ему помешать. Он — помазанник и остается победителем над всеми звездными силами, которые «дают знамения, сохраняют жизнь и уничтожают ее по своему соизволению».

Так выглядела египетская лунная религия вплоть до поздних времен, когда в Египте уже господствовали греки.

И все это время страдания лунного божества на земле не имели предела. Из века в век, из тысячелетия в тысячелетие умирание луны на небесном древе сопровождалось воплями тех, кого во имя умирающего божества мучали, сажали на кол, пронзали копьем, вешали… Страшный отзвук этих стенаний оживает в душах людей, когда они думают о том, кто был распят на Голгофе во искупление грехов миллионов людей.

Смерть на колу

Луна, могила которой находится в небесном древе, несомненно наводила на мысль об использовании дерева как орудия смерти. Сажали на кол, правда, не во всех странах, но у народов Ближнего Востока и Европы этот способ умерщвления применялся. В кодексе вавилонского царя Хаммурапи (XVIII век до н. э.) он назван уже просто как один из видов казни уголовных преступников. Ассирийцы, пользовавшиеся всеми видами казни, производившимися в подражание смерти луны (сооружение столбов из отрубленных человеческих голов, сдирание кожи с живых людей, разрубание их тел на части и т. д.), сажали также и на кол. В надписи царя Тиглатпаласара I (XII–XI века до н. э.), оповещающей о подавлении восстания непокорных вождей, говорится: «Их кожей я покрыл столб; нескольких из них я прибил к стене; и остальных поставил на колах вокруг столба». Итак: столб, обитый человеческой кожей, а вокруг — колы с посаженными на них людьми. За два века до этого ассирийцы, покорив царство Митанни в Северном Двуречье, посадили на кол всех захваченных ими сторонников последнего царя страны Митанни — Тушратты. Семьсот лет спустя ассирийцы, достигшие вершины могущества и прошедшие огнем и мечом от берегов Тигра до Палестины, продолжали сажать побежденных ими людей на кол.

Посаженные на кол (старинная гравюра на дереве)

У филистимлян, пришедших, по-видимому, из Европы на восток, в страну Ханаан, которую наименовали Палестиной, также существовал обычай сажать людей на кол. Известно, что Саул, первый израильский царь (XI век до н. э.), и его трое сыновей были либо обезглавлены, либо посажены на кол, либо, по сообщению Иосифа Флавия, распяты филистимлянами. Кости их израильтяне позже погребли под священным деревом.

Археологи установили, что и у древних германцев существовал обычай сажать на кол. В торфяниковых болотах обнаружены хорошо сохранившиеся трупы, проткнутые насквозь острым колом. Так был казнен датский король-братоубийца Абель.

Так же поступали древние кельты (галлы) и бритты. У них этот вид смерти носил характер жертвоприношения, так как они еще долго после начала писаной истории приносили человеческие жертвы. Так была убита красивая женщина благородного происхождения, которой в тело вогнали острые колышки.

Пронзенные копьем

Кол похож на копье. Вместо того чтобы сажать на кол, людей стали протыкать копьем.

У австралийцев племени аранда есть предание о том, что убывающая луна была в конце концов проткнута копьем (надета на него), а затем поджарена на костре и съедена. От нее осталась только ключица, которую бросили в озеро. И из этой косточки рождается дитя старой луны — новая луна.

Во времена императора Тиберия (чьим современником, согласно евангельской традиции, был Иисус Христос) на греческом острове Саламине в месяц афродисий жертву заставляли трижды обегать вокруг алтаря, затем тут же пронзали копьем, а труп сжигали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1939: последние недели мира.
1939: последние недели мира.

Отстоять мир – нет более важной задачи в международном плане для нашей партии, нашего народа, да и для всего человечества, отметил Л.И. Брежнев на XXVI съезде КПСС. Огромное значение для мобилизации прогрессивных сил на борьбу за упрочение мира и избавление народов от угрозы ядерной катастрофы имеет изучение причин возникновения второй мировой войны. Она подготовлялась империалистами всех стран и была развязана фашистской Германией.Известный ученый-международник, доктор исторических наук И. Овсяный на основе в прошлом совершенно секретных документов империалистических правительств и их разведок, обширной мемуарной литературы рассказывает в художественно-документальных очерках о сложных политических интригах буржуазной дипломатии в последние недели мира, которые во многом способствовали развязыванию второй мировой войны.

Игорь Дмитриевич Овсяный

История / Политика / Образование и наука
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука