Лунный бог

Жертвоприношение через повешение в Северной Европе, (изображение на камне с о-ва Готланд)

Исследование погребений, обнаруженных археологами в торфяниках на севере Европы, показывает, что значительное число погребенных приняло смерть через повешение. Правда, был найден труп мужчины с размозженным затылком, но ученые установили, что сначала он был задушен. Рядом с его останками лежали кости грудного младенца.

Труп из Толлунда (Дания, I в. н. э.). Обнаженный мужчина, опоясанный кожаным ремнем, с веревкой на шее, был, очевидно, удавлен (или повешен) согласно религиозному ритуалу

Однако самое сильное впечатление производит труп, обнаруженный в торфянике в Толлунде на территории Дании. Это погребение открыто только в 1948 году. Лицо повешенного (или просто удавленного) мужчины сохранилось удивительно хорошо. С трудом можно себе представить, что он умер во времена Иисуса или немного позже. Петля, послужившая орудием умерщвления, обвивала шею трупа. Лицо умершего сохранило свою характерность: нос с горбинкой, волевой рот. Даже морщины вокруг глаз и на лбу хорошо видны. Медицинская экспертиза, произведенная примерно через тысячу восемьсот лет после смерти этого человека, установила даже, что он ел в последние двенадцать часов жизни. Нет никаких указаний на то, что покойник был преступником, очевидно, он принял смерть добровольно. По внешности судя, это мог быть один из ранних христиан Северной Европы.

Песнь всевышнего

Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзенный копьем,
посвященный 'Oдину,
в жертву себе же,
на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых^[223].

Так начинается в Старшей Эдде одна из песен 'Oдина, посвященных северным богам. Это песнь всевышнего, который рассказывает в ней о себе. Девять ночей висел он на дереве! Число «девять» здесь не только число дней старой недели трехнедельного лунного месяца, насчитывавшего двадцать семь дней. В данном случае цифра «девять» показывает время смерти и зарождения новой жизни на дереве. Ведь при смене лунного месяца луна умирает в течение трех дней, три дня она как бы находится в потустороннем мире, в аду, и три дня возрождается.

Никто не питал,
никто не поил меня,
взирал я на землю,
поднял я руны,
стеная их поднял —
и с древа рухнул^[224].

Создается впечатление, что песня эта рассказывает о последних часах распятого на Голгофе, только энергично и коротко, в нескольких словах. Далее 'Oдин делает глоток из таинственного кубка (котелка) и чувствует прилив жизненных сил:

Стал созревать я
и знанья множить,
расти, процветая^[225].

'Oдин, после того как испил горький кубок, осушил котелок (миску), растет и возрождается вновь (подобно луне). Он дает древу крепкие прутья, могучие прутья, которые окрашены его кровью. Подобием этих обагренных божественной кровью прутьев являются руны. 'Oдин побывал в потустороннем мире, у начала мира; туда он скрылся, оттуда он появился.

'Oдин и В'oтан — два имени одного божества; к нему же относятся и многие другие наименования. Он известен и как бог-вешатель, Владыка виселицы, Повешенный^[226].

В английском языке до сих пор сохранилось слово «gallowtree», означающее буквально «дерево-виселица». Готы, как и англосаксы, первоначально воспринимали крест христианского спасителя как виселицу. Они верили в повешенного бога и ни в коей мере не считали его смерть позорной. То же можно сказать и о семнонах, которые также не видели позора в смерти через повешение, ибо у этого наиболее древнего и уважаемого из всех племен свевов^[227] сохранились предания о добровольном удушении в честь 'Oдина лучших и знатнейших лиц из царского рода, а также о добровольной жертве, принесенной самим богом. Свевам было известно и копье, которое пронзило тело повешенного. Кроме того, как у всех германских племен, у свевов практиковалось жертвоприношение ягнят; они же почитали 'Oдина в образе рыбы и змеи.

Ничто так не облегчило принятие германскими племенами христианства, как легенда о распятом на Голгофе богочеловеке. Ведь о том, что бог воскреснет и вновь начнет расти, им было известно гораздо больше, чем верующим в Иерусалиме. Древние германцы знали и о животворном кубке, который распятый бог должен был осушить, чтобы воскреснуть, и до IX века н. э., несмотря на строжайший запрет, старались шумом и криками помочь господину Луне, которому угрожал мрак.