Лунный гамбит (СИ)

Прошел по деревянным мосткам на "Гоголевский хутор". Возле шинка чучела волов запряженных в телегу, наполненную глиняной посудой. По лужайке, весело гогоча над неудачником-вампиром, вытянув длинные шеи, гордо прохаживаются "мечта Паниковского", жирные гуси. Неподалеку мирно пощипывают еще зеленую сочную травку козы и лошади. Важно выставив напоказ красный гребень, красавец петух недоброжелательно взирает на гостя, распугавшего его хохлаток. За шинком хаты под камышом и шалаши. За ними мостик через речушку, ведущий в беседку посреди небольшого островка. Туда я попросил принести заказ: бутылку Nemiroff-штоф, соленья, вареники с капустой и мясом.

Чем не прощанье с родным миром? Облокотившись на металлические перила, задумчиво разглядываю окрестности. Пруд окружает лиственный лес. Несколько деревьев, словно решив искупаться, "зашли по колено" в воду, да так и застыли. Листья на них усохли, осыпались. Другие, вовремя "остановившиеся" у кромки воды по-прежнему свежие и зеленые. На них осень лишь кое-где нанесла первые желтые мазки. Легкий ветерок, ласково перебирая листочки, шумит в кронах деревьев. Вездесущие воробьи и еще какие-то пичуги весело чирикают, перепрыгивая с ветки на ветку. Воздух наполнен запахом влаги, зелени, грибов и гарью вчерашнего костра. По голубому небу неспешно плывут белые, кудрявые облака.

-- Ваше замовлення. Смачного, пане. -- Произнесла, стройная официантка в национальном костюме, коралловых бусах и красивых красных сапожках, ставя на стол поднос с едой и напитками. Доброжелательная улыбка освещает юное лицо.

"Чорн брови, кар оч". -- Сразу всплыли в мозгу слова известной украинской песни, -- Хороша, ни чего не скажешь."

-- Спасибо, милая...

Наливаю граненый стаканчик водки и выпиваю единым духом. Взяв пальцами с глиняной расписной тарелки щепотку квашеной капусты с яблоками и клюквой, отправляю в рот. Кисло-сладкая, сочная она вкусно хрустит на зубах. Прикрыв глаза, наслаждаюсь послевкусием. Следующий гранчак под соленый огурчик и кусочек белого с розоватой прорезью сальца. Занюхав черным хлебом, подошел к перилам.

В прозрачной воде резвится стайка маленьких рыбешек. Бросил кусочек ржаного хлеба, затем еще. Собравшись вокруг нежданного дармового угощения, они устроили бурное пиршество. Неожиданно нахлынули воспоминания: две рыбки плавают в литровой банке. Поймал я их под мостом, куда меня, восьмилетнего пацана, после долгих просьб привезла мать. А вот они уже вверх брюшком, еле шевелят плавниками.

"-- Мам, почему рыбки умирают? Я ведь их не обижал.

-- Им, сынок, не хватает воздуха и свободы.

-- А если отвезти обратно и выпустить в речку?

-- Уже поздно, не успеешь.

-- Мам, а люди тоже так?

Какое-то время она молчит, думает, как правильно ответить.

-- Люди живучей, умеют долго терпеть, привыкают, приспосабливаются, но, сынок, без воздуха и свободы они тоже умирают.

-- Мам, и я умру?

Она крепко прижимает меня к груди, целует в лоб, ерошит пальцами волосы, дрогнувшим голосом успокаивает.

-- Ну что ты говоришь, Лешенька? Ты будешь долго-долго и счастливо жить...

Секция восточных единоборств. Следуя общей моде, я тоже занимался каратэ.

-- Пора учиться быть мужчиной и терпеть боль. В жизни всякое бывает, так говорил отец".

Но на первом же соревновании я получил сотрясение мозга, неделю провалялся в больнице и еще две дома. На этом школа мужества завершилась. Помню, как мама тихо плакала у больничной койки. Тогда поклялся, что никогда больше не стану причиной ее слез. Сколько раз после нарушал эту клятву? Не счесть. Если сейчас исчезну, то она не переживет.

Глафира говорит: "другой мир", у тебя -- "сила". Сумасшествие, бред! Да не чувствую я никакой "силы". Может в нашем роду наследственная шизофрения и ее проявлений так опасалась мать? И все произошедшее со мной лишь галлюцинации?

"Да! Да, браток! Внатуре галюны! Беляк у тебя! Давай, накати пару стаканов, глядишь и попустит. Херней маешься. Закажи лучше еще водяры. Девка носит клевая. Нам же теперь никто не откажет. Давай поставим раком, здесь, прямо у перил, юбку задерем, а ты пока рыбками полюбуешься. Да не будь жлобом!"

"Опять это "мохнатое" рыло. И угораздило же сожрать идиота. Теперь что, всю жизнь с ним, паскудником, таскаться?"

Погоняв галюны, в смысле братка, снова присел к столу. Выпил водки, съел остывшие, но все еще мягкие и пушистые вареники. Задумался.

"А ведь "кореш" во многом прав: официантка мне не откажет, как и никто другой. Стоит лишь заглянуть поглубже, туда, где бьет источник жизненной силы. Не только не откажет, но и помнить не будет. Стоит только захотеть. Вот она "сила", о которой говорила Глафира. А цена, какова? Со временем вернутся "холод" и "голод". Придется снова охотиться, убивать. К "братку" добавятся новые "попутчики". И так раз за разом, пока окончательно не свихнусь и не превращусь в монстра. Если раньше не явятся каратели, "фагоциты". "Казнят", словечко-то какое подобрала! Хоть и не лежит душа возвращаться к тетушке, но придется. Альтернативы нет".