Лунный камень Сатапура

Ворота «Райского пристанища» оказались открытыми. То ли кто-то уже выходил, то ли ее появления ждали. Первин склонялась ко второй мысли, потому что никаких объяснений от нее не потребовали: два дурвана[22] в голубой униформе молча указали ей на длинную вымощенную камнем дорожку, которая вела к главному входу в поместье. Горничная в черном платье французского кроя и белом кружевном передничке проводила ее по коридору, выстланному отполированным мрамором, в сад, на широкую веранду. Вандана нежилась в плетеном кресле и курила сигарету, вставленную в тот же стильный черный мундштук, который Первин видела накануне. На Вандане были голубоватый пеньюар и ночная сорочка, однако глаза она подвела черным, губы накрасила сочно-розовой помадой. Странно было смотреть на человека в одежде для сна и с макияжем.

— Добро пожаловать, милочка! Как я рада, что вы смогли прийти! — Вандана приветливо улыбнулась.

— Хорошо, что я не слишком для вас рано. — Первин устроилась в кресле рядом с хозяйкой.

Вандана погладила ее по руке.

— Рано, но я встала попрощаться с мужем. И знала, что вы тоже хотите отбыть пораньше.

Первин заключила, что хозяйка подкрасилась ради трогательного прощания с супругом.

— Выяснилось, что паланкин починили, однако я не спешу. Из гостевого дома мы выезжаем около десяти.

Вандана затянулась и выдула колечко дыма.

— Судя по вашему лицу, вам не терпится двинуться в путь. Это же так заманчиво — погостить во дворце.

— Безусловно. — Первин старалась придать голосу беспечность, хотя и уловила в словах Ванданы оттенок покровительственности. Вельможная дама из Сатапура привыкла к подобной роскоши, а Первин со всей ее ученостью и опытом путешествий к этому миру не принадлежала. — Я хотела бы перед завтраком задать вам несколько вопросов.

Вандана кивнула.

— Вопросов я жду, и много — и готова оказать вам любую посильную помощь.

— Вчера ночью кто-то забрался ко мне в комнату и забрал фотоаппарат. Вам об этом что-то известно?

Вандана резким движением отложила мундштук.

— Нет. Откуда?

Собственно, такого опровержения Первин и ждала и тем не менее не нашлась, чем ответить на эту контратаку. Она произнесла скованно:

— Ну, не знаю. Просто решила опросить всех, кто был за ужином.

Вандана поерзала в кресле, очевидно смущенная.

— Вчера вечером вы предложили повару Колина подержать этот фотоаппарат. Возможно, он не устоял перед соблазном.

— Я убеждена, что Рама не вор, — поспешно возразила Первин.

Вандана взяла сигарету, затянулась, а потом задала вопрос:

— А что об этом думает Колин?

— Я с ним еще не говорила.

— А меня спросили. — Уголок правого глаза у Ванданы задергался.

Первин с опозданием поняла, что обидела собеседницу.

— Я вовсе не думала вас в чем-то обвинять. Просто вы вчера присутствовали за ужином. Могли заметить, как кто-то выходит из моей комнаты…

— Я ничего не видела. Вы завтракать приехали или допрашивать?

— Я приехала, потому что вы мне очень понравились. И еще хорошо бы вы рассказали мне про дворец. — Первин в упор посмотрела на собеседницу, и лицо Ванданы постепенно смягчилось.

— Вы мне тоже понравились. Надеюсь, до вашего отъезда фотоаппарат отыщется. — Голос звучал добродушно.

— Да. Кроме того, после поездки во дворец я вернусь в гостевой дом — если пропажа найдется, Колин мне ее вернет.

На веранде появился слуга в такой же новенькой голубой форме, что и дурваны у ворот. Он негромко оповестил:

— Завтрак готов, мемсагиб.

— Сегодня на завтрак любимое блюдо Язада, канде-похе[23]. Местный деликатес.

— В Бомбее он очень популярен. — Первин обрадовалась, что не придется пробовать что-то вычурное, французское. — Очень хочется узнать, как его готовят в «Райском пристанище».

— Идем! — Вандана двинулась вперед, шелковый шлейф элегантно тянулся за ней следом.

На веранде с другой стороны дома их ждал стол, накрытый длинной белой скатертью, — с видом на теннисный корт. Первин села и приготовилась наслаждаться. Угощение — смесь пропаренного риса, крошечных перчиков чили, мелко нарезанных помидоров, листьев карри и специй — оказалось очень вкусным, особенно с поданной отдельно яичницей и большим блюдцем тех же красных ягод, которые накануне она пробовала в гостевом доме, только здесь они были присыпаны сахарной пудрой.

Как и накануне, Вандана перед едой затушила сигарету. Она призывала Первин поесть как следует.

— Заранее не скажешь, что вас там ждет в смысле еды. Махарани часто постятся по соображениям веры.

— Понятно. Кроме того, мы из разных классов, возможно, они захотят, чтобы я ела отдельно, — вслух подумала Первин.

Вандана поджала розовые губки.

— Не исключено. Попросите Раму приготовить вам побольше воды и еду на время пути. Рис, пури и что-нибудь овощное вам не повредят.

— А где дядюшка Язад? — поинтересовалась Первин.

Вандала широко распахнула глаза с длинными ресницами.

— Поехал осмотреть одно место с Родериком, прежде чем тот вернется в Лонавалу. Думает, где бы проложить нормальную дорогу.

Выходит, его «Увидимся с утра пораньше!» относилось не к ней, а к Родерику Эймсу. Первин обуяло любопытство.

— А зачем вашему мужу строить дорогу?