Лунный копр

Мы записали. Двинулись дальше. Но в это время над трассой появилась большая птица, летевшая медленным парящим полетом. У нее были слегка изогнутые крылья и короткий широкий хвост. Всем было ясно, что птица хищная, и все закричали:

— Орел!

— Коршун!

— Ястреб!

Мы посмотрели на учителя.

— Запишите-ка, — сказал он. — Канюк обыкновенный.

Мы стали записывать. Один Алик пробормотал:

— А что? Он еще необыкновенный бывает?

— Бывает, — ответил биолог. — Бывает еще канюк-зимняк, или канюк мохноногий.

— Почему его так… зовут? — Это Чубик.

— Весной он очень громко кричит, как бы плачет. Вот и назвали — канюк. Канючит, значит. Это древнее слово. Канюки кричат весной на гнездовых участках. И все птицы больше поют и кричат весной.

— И филины?

— Да. И филины.

— А в книжке написано: «В зимнюю ночь ухал филин…»

— Филин не ухал. Это писателю понадобилось…

Мы записали еще одну синичку — большую. Ее многие узнали по желтой грудке, черной полоске до брюшка и белым щекам. Ее и в городе зимой увидишь. Летает по балконам. Только ее называют «кузенька».

А в это время прилетел дятел.

— Дятел! Дятел! — закричали все.

«Сейчас скажет: «Записывайте — дятел обыкновенный», — с некоторым раздражением подумала я. Учитель посмотрел на меня. «Неужели он понимает мысли по выражению лица?» — испугалась я и постаралась улыбнуться. Он качнул головой. Он опять меня понял. Мы пошли к сосне, где сидел дятел. Это была высокая толстая сосна, черная и точно обугленная снизу, а вверху ее ствол постепенно становился желто-коричневым с нежно-сиреневыми и голубыми бликами. Дятел припал к стволу и не шевелился, смотрел на нас, потом перебрался на безопасную сторону и выглядывал из-за ствола. Когда мы окружили сосну, он ловкими скачками полез выше, такой забавный, бело-пестрый и словно бы клетчатый.

— Чем питается дятел? — спросил биолог.

— Червяками, — сказала Лена. Ей, видимо, очень хотелось быть знающей.

— Личинками, — сказала я.

— Жуками…

— Личинками и жуками…

— Ну что ж, — усмехнулся биолог, — наблюдайте…

Дятлу, должно быть, надоело смотреть на нас или он убедился, что его не тронут. Он вдруг порхнул со ствола на густую разлапистую ветку, пополз по ней, сорвал крепкую шишку и сразу полетел прочь, раскрывая и складывая свои бело-черные узорные крылья. Скоро мы услышали его стук. Та-та… То-то-та-та… Та… та… Как будто дятел передавал что-то по телеграфу.

— Ну, поняли, чем кормится большой пестрый дятел? — спросил учитель. — Сейчас найдем и его кузницу.

Идя на стук, скоро увидели дятла, он долбил на кривой сосенке. Когда мы подошли, на головы нам упала размочаленная шишка, а дятел улетел. Шишек под сосной было множество — точно кто-то вывалил здесь целый мешок.

— Если бы сейчас был снег, — сказал Анатолий Васильевич, — вы бы увидели, сколько тут следов. Мыши, белки, бурундуки подбирают недоеденные расклеванные шишки, и даже синички тут кормятся. Клюв у синицы слабый, семечко не достать, если шишка не разбита. Часто в книгах пишут: дятел любит ходить со стаями синиц, а получается наоборот — это синицы «любят» дятлов. И они же предостерегают дятла от врагов, от ястребов, например, и от сов.

— Как же от сов? — сказал Алик. — Совы летают ночью…

Анатолий Васильевич поморщился.

— Да будет тебе известно, — сказал он, — что, во-первых, совы прекрасно видят днем, во-вторых, многие из них охотятся на рассвете и под вечер, в-третьих, такие совы, как полярная и ястребиная, особенно последняя, охотятся только днем… Так вот — о синицах, — продолжил он. — Синицы очень осторожные и любопытные одновременно. Опасность замечают мгновенно. Вот вы не обратили внимания, когда пролетал канюк, как они пронзительно, особенно тонко пропищали. Канюк им не опасен: он ловит мышей, а все-таки хищник — и они предупредили лес: «Берегись!»

— Вы… птичий язык… знаете? — спросил Чубик.

— Даже рыбий…

— А как у синиц… «здравствуйте»?

— По-своему, — улыбнулся Анатолий Васильевич. — Если бы я был синицей, перевел бы тебе. Слушайте сами — и поймете. Слишком долго мы животных оглупляли, отказывали им в уме, в сообразительности, в мышлении. Инстинкты да рефлексы… Оказывается, не так к животным подходить надо. Они по-своему не менее совершенны, чем человек, в чем-то и превосходят человека. Многие, например, слышат ультразвуки, видят инфракрасный свет, видят ночью, летают самыми различными способами, а полет жуков, например, до сих пор не разгадан. Видели, какие тонкие, слюдянистые крылья у жуков? А на этих крыльях тяжелый жук мчится как пуля. Бывает, так щелкнет в лоб — ого!

Чубик при этом потер лоб.

— Животное не человек, — продолжал Анатолий Васильевич. — И нельзя подходить к нему как к человеку, с человеческой меркой, точно так же и человека не сравнишь со стрекозой, разве только в басне. Ну вот и «язык» животных особый, у каждого вида свой, животные объясняются и голосом, и мимикой, и знаками, и позами. Да ведь и мы это делаем…

Чубик показал кому-то кулак и состроил обезьянью рожу.