Лунный принц

Сёстры не виделись пару месяцев, если память Ирис не изменяет, и она вынуждена была признать, что время пошло Катрин на пользу. Видимо, любезная сестрица стала лучше осознавать своё положение, научилась им наслаждаться и извлекать из него пользу.

– У тебя отличный дом, – с натянутой улыбкой проговорила Ирис. – И выглядишь прекрасно. Причёску, наконец-то, стильную завела.

Катрин скрестила руки на груди и приподняла бровь. Тоже отлично ухоженную, а не «саморост», что она носила раньше.

Всё-таки деньги преображают. Жаль, что у Ирис их нет.

– Причёску не заводят, Ирис. Меняют иногда. Рада, что ты одобряешь мой выбор. И жаль, что не могу вернуть тебе комплимент. Даже не стану задавать вопрос: в порядке ли ты? Вижу, что это не так. И могу представить, насколько это не так, если ты вынуждена обращаться ко мне напрямую, а не через тётю.

Ирис кусала губы. Больше всего на свете ей хотелось плюнуть кузине в лицо и гордо удалиться. Даже смешно, почему Кэтти так её бесит? Может быть потому, что у сестрицы хватило ума не оказаться опозоренной, брюхатой и брошенной? На фоне успешной Катрин Ирис чувствовала себя нищей заморашкой-попрошайкой.

Просить… Как же Ирис это ненавидела! Но откладывать нельзя. Проблема с каждым днём будет только усугубляться.

– Ты же понимаешь, – насмешливо протянула Ирис, стараясь за насмешкой и дерзостью скрыть тоску, слабость и отчаяние, гнетущие её, – что просто так я бы не пришла? В нашей семье не принятой наносить друг другу визитов, если нам друг от друга чего-то позарез не требуется.

– И что тебе потребовалось? – спокойно (а как будто Катрин может иначе), проговорила она. – Деньги?

– В яблочко, без промаха. Да, Кэтти. Мне нужны деньги.

– Зачем?

– Это моё дело.

– Сколько?

– Пары тысяч долларов, думаю, вполне хватит.

– Пары тысяч?.. На что ты собираешься потратить такие деньги?

– Ты шутишь?! Ты срёшь деньгами, а у меня спрашиваешь, на что я хочу потратить паршивые тысячи?!

Катрин поморщилась:

– Тысячи долларов паршивыми не бывают.

– Ты дашь мне деньги или нет?

– Конечно, дам! – раздражённо отбросила элегантно падающий вдоль лица локон, Катрин. – Ирис, я не из скупости интересуюсь.

– Да?

– Да! Можешь мне не верить, но я беспокоюсь за тебя. Этот город… стеклянная паутина, через которую легко угодить в ад. За внешней красотой почти всё прогнила. Тут на каждом шагу блуд, наркотики и наркотики и блуд. Скажи мне, что деньги тебе нужны не на кокаин с героином?

– Легко, – с усмешкой отозвалась Ирис. – Но очень приятно знать, что я выгляжу как нарик со стажем.

– Именно так. У тебя круги под глазами и вид затравленный.

– Будто тебе есть до этого дело.

– Мне есть дело, Ирис. Если ты думаешь иначе…

– Я так и думаю. Не нужно всего этого дерьма про сестринские чувства, просто дай мне денег и покончим с этим…

– Хватит! Не отталкивай меня. Я хорошо тебя знаю, Ирис, ты не обманешь меня, разыгрывая из себя меркантильную идиотку. Просто скажи мне, что случилось? Возможно, я смогу помочь? Наверняка, смогу. И если у тебя неприятности?…

– Я сама решу свои проблемы.

– Позволь помочь. Я ведь врач и знаю специалистов, способных…

– Я же сказала, что я не наркоманка, Кэтти! – вскочила с места Ирис.

Замечания кузины лишь подливали масла в огонь её и без того эмоционально неустойчивого состояния, что, в свой черёд, должно было лишь сильнее убедить Катрин в её подозрениях.

– Просто дай мне денег. И, сделай одолжение, не говори о моём визите моей матери!

– Я готова дать тебе всё, что пожелаешь, но с условием – я хочу знать, что случилось.

– Ты слишком любопытна, дорогая.

– Что ты скрываешь? Во что ты вляпалась?

– Что ж? Нет, так нет. Обойдусь как-нибудь и без твоей помощи.

Ирис решительно направилась к двери.

– Стой! Стой, упрямая ты ослица! Хорошо. Хорошо! Будь, по-твоему. Я дам тебе денег. Не хочу, чтобы, пытаясь отыскать средства, ты ещё в какие-нибудь неприятности влезла.

Отыскать врача и договорить об аборте было несложно. Просто омерзительно думать, до какой степени люди становятся сговорчивыми и как дёшево ценят свою совесть, как только дело заходит о хрустящих зелёных банкнотах.

Было страшно. Особенно перед наркозом, но Ирис утешалась тем, что, когда откроет глаза, всё будет кончено. Весь этот ужас останется позади, и можно будет забыть о блондине ангельской внешности с дьявольскими чёрными глазами.

Наверняка в этот момент он трахает кого-то другого. Или, что ещё хуже, кто-то трахает его.

Лекарство, введённое в вену, огнём покатилось по телу, затягивая Ирис в водоворот беспамятства.

Первую неделю она не сомневалась в том, то поставила на истории с Кингами жирный крест. А тошноту воспринимала, как побочный эффект.

Её всё так же тошнило, а грудь оставалась болезненной, а ещё это состояние раздражённости и слезливости…

Не веря, что делает это снова, Ирис зашла в аптеку. И снова в шоке созерцала всё те же проклятые две полоски. Да вы издеваетесь!

Когда она предъявила результаты врачу, тот едва ли ли не пальцем у виска покрутила: