Лунный принц

К тому же, я спал с мужчинами ровно столько, сколько себя помню. Ощущения при этом были болезненными и острыми, чем-то напоминающим поединок. Никто и никого не щадил, мы «дрались» на равных. С мужчинами не приходилось притворяться нежным или ласковым, не приходилось вести неинтересных разговоров про отношения. И, кроме того, попробовав секс пару раз с женщиной, я не почувствовал ничего. Это было как бледная тень той богатой палитры ощущений, что было у меня с моими любовниками. В плане физического… боль для меня была синонимом оргазма, а с женщиной её не было. Так что всё казалось серым, скучным. Каждый раз нужно было думать о том, чтобы не сжать слишком сильно, не двигаться слишком неосторожно…

– Фарфоровую куклу легко сломать, – понимающе протянула я.

Не могу сказать, чтобы откровения Ральфа мне нравились. Но молчал он об этом или говорил, правда не переставала быть правдой.

– А девчонок, как на зло, тянуло ко мне тем больше, чем меньше я пытался заручиться их вниманием. Приходилось притворяться. В те времена о толерантности и не слышали. Содомитов ссылали на каторгу, оскопляли и всё такое прочее… Элленджайтов, это, конечно, коснуться не могло. Мы были слишком богаты, слишком имениты и стояли слишком высоко – закон был ниже нас. Но если распутство с женщинами, злоупотребления опиатами, постоянные скандалы и драки общество нам охотно прощало за нашу красоту, богатство и то, что мы снабжали всю округу бесконечно увлекательными сплетнями, то мужеложство…

Ральф развёл руками.

– Хочешь сказать, что среди Элленджайтов никто до тебя этим не занимался? – недоверчиво протянула я.

– Занимались, конечно. В порядке эксперимента, потому что в жизни нужно попробовать всё, в знак протеста, но при этом… в нашей семье мужчины любили женщин. Однополые отношения практиковались, как и саморазрушительные практики – они причиняли физическую боль, которая уменьшала боль душевную. Использование болезненных ядов, игры с колюще-режущими предметами и секс с мужчиной – всё это остро болезненно. И, когда жизнь налаживалась, отходило на второй план, как уходят агрессивные подростковые всплески после того, как уровень гормонов в крови выровняется.

В моём случае всё было не так. Мне действительно нравились мужчины. Женщины были как кукла на витрине – красиво, смотреть приятно, взять в руки и поддержать – тоже. Но ты же не станешь жить с куклой, правда? Так и я не понимал, как можно всерьёз говорить с женщиной о чём-то? Доверять ей. Мне эти фарфоровые статуэтки казались ужасно обременительными, ведь любое неосторожное слово, взгляд, действие – и случится непоправимое. Ты причинишь ей боль, моральную или физическую, ты будешь должен нести за неё ответственность, а мне… я не хотел ответственности.

– Сколько тебе было тогда лет?

– Да почти столько же, сколько и сейчас, – тихо засмеялся Ральф. – Если не считать двух сотен лет, что я проспал, будто Спящая Красавица.

– Значит, женщины тебе не нравятся и ты – стопроцентный гей? Знаешь, – поморщилась я – я бы не обиделась, если бы ты не делал для меня исключений. Какое-то оно не слишком приятное. Я не фарфоровая кукла, как твои кузины, и я в тебя не влюблена, но всё равно это как-то… неприятно.

– Не делай поспешных выводов.

– Это как понять?

– Взгляды со временем меняются.

– А вот это – вряд ли. В любом случае, не желаю быть твоей «бородой».

– Бородой?

– Девушкой для прикрытия истинной ориентации.

– Я изменил свою ориентацию задолго до встречи с тобой. Хотя… уж лучше бы не менял, – вздохнул он.

– То есть, хочешь сказать, что твой рассказ ещё не закончен?

– Да он только начат, – тихо засмеялся Ральф. – Можно сказать, что всё сказанное только присказка – сказка впереди.

– Я тебя слушаю.

– В общем, как и полагается выродку, я казался паршивой овцой даже в стаде паршивых баранов. Моя зависимость от наркотиков, боли и секса с каждым днём становилась всё более паталогической.

– Даже на фоне остальных, не слишком здоровых на голову, родственников?

– Ты удивишься, но Элленджайты вовсе не были такими уж безнравственными, как их окрестила молва. Семейный ценности в Хрустальном доме чтились свято. Создав семью, выбрав пару, никто из них практически никогда друг другу не изменял. Это было моветоном, нонсенсом. Девушки из нашего рода, если и лишались невинности до свадьбы, но обычно с теми же, за кого потом выходили замуж, от кого растили детей. Во многих случаях они вели себя куда достойнее других женщин. По крайней мере замуж они шли по любви, а не по рассчёту.

– За своих же кузенов?

– Девочек в роду всегда рождалось меньше, чем мальчиков. Так что и приток свежей крови вполне случался. Но ты права. Если мужчины и женились на женщинах не из рода, то девочки всегда выходили замуж за своих же. Это не было правилом, никто никого с детских лет друг за друга не сватал – просто так получалось. То, что кузины увлекались своими же кузенами вполне объяснимо. Какой мужчина может не потеряться на нашем фоне?

– Скромненькое наблюдение.