Лунный скандал

Внутри коробки лежал самый потрясающий образец резьбы по дереву, который она когда-либо видела, но это была не просто резная деревянная доска. Это было сандаловое дерево, а она знала, какое оно безумно дорогое. Там были круглые и цилиндрические бусины, разделенные более мелкими овальными.

Потрясенная, она потянулась и подхватила прекрасные, коричневатые бусины, и глаза ее распахивались все шире, пока дерево нежно постукивало друг о друга.

Это была занавеска из бусин.

Занавеска из бусин, которая, наверное, кроме шуток, стоила больше, чем ее Тойота Королла. Дрожь пробежала по рукам, пока она с открытым ртом смотрела на занавеску. Ей казалось, что сейчас ее челюсть упадет на пол.

Взгляд упал на карточку на столе.

С сердцем, стучащим где-то в горле, она схватила ее и, открывая, едва не порвала. Там было лишь одно предложение. И никакого имени.

«Решил, что так будет лучше».

Медленно она повернулась к старым занавескам из Волмарта, отделявшим ее спальню от жилой зоны, совмещенной с кухней.

Ее пальцы сомкнулись вокруг круглых бусин, когда она прошептала: «Девлин».

В дверь постучали.

Сжав карточку в руке, она не позволила себе слишком сильно надеяться, когда бросилась к двери и распахнула ее настежь.

Девлин де Винсент стоял перед ней, его волосы не были уложены, как обычно, а на подбородке виднелась трехдневная щетина. И она ему шла, очень шла.

Но в нем было что-то гораздо более шокирующее, когда он стоял там, в дверях, с этими глазами цвета морской волны, глядящими на нее с надеждой, голодом и чем-то гораздо более сильным.

– На тебе джинсы, – пробормотала она.

– Что?

Карточка врезалась в ее ладонь.

– На тебе джинсы.

– Да, – ответил он, и взгляд его наполнился замешательством. – Это джинсы.

– Вау, – пробормотала она. – Я не думала, что у тебя есть джинсы. Серьезно.

Он дернул уголком губ.

– И это все, что ты можешь мне сказать?

– Нет. – Метнувшись вперед, она стукнула его в грудь. Несильно. Это был, скорее, нежный, любящий шлепок. – Где ты был? Я так боялась, что ты не вернешься. И все…

Девлин шагнул внутрь, и, прежде чем она успела сказать еще хоть слово, его губы накрыли ее, и он целовал ее, и она отвечала ему. Его губы двигались, смывая все, что она хотела высказать ему. Девлин целовал ее словно человек, заявляющий свое право. Словно тот, у кого никогда раньше не было такой роскоши.

Когда он оторвался от нее, дверь за ними уже как-то закрылась.

– Тебе понравились занавески?

Она все еще держала карточку в руке, другой рукой вцепившись в его рубашку. Опустив голову ему на грудь, она сглотнула слезы.

– Да. С ними стало лучше.

– Идеально.

Прерывисто вздохнув, она отстранилась, но не слишком далеко, потому что рука, обхватывавшая ее затылок, скользнула ей на шею.

– Где оно? – Он вглядывался в ее лицо. – Цепочка? Кольцо?

– О. Пришла пора.

Он вскинул брови.

Она сжала его рубашку в кулак.

– Я думала… я боялась, что ты не вернешься.

– Я сказал же, что вернусь. – Он обхватил ладонью ее щеку. – Кроме того, я был обязан. Мне так и не удалось рассказать тебе вторую часть проклятия де Винсентов.

Она рассмеялась, и его лицо расплылось перед глазами.

– Да, не удалось.

Он провел большим пальцем по ее подбородку.

– Наша прапрабабка сказала, что когда мужчины де Винсентов влюбляются, они влюбляются быстро и сильно, без причин и промедлений.

– Правда? – прошептала она.

– Правда. – Он ткнулся лбом в ее лоб. – Я не верил в это.

– Очевидно.

– Но все изменилось. Я повстречался с тобой, – сказал Девлин. – И теперь я верю в это.

Рози улыбнулась.

– Полагаю, это хорошо.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя. – Она скользнула ладонью по его щеке, громко вздохнув. – Я люблю тебя, Девлин де Винсент, так что хорошо, что ты проклят, не так ли?

– Да, – его руки обхватили ее, – хорошо.

Эпилог

Дев забывался.

Он забывался всякий раз, как был с Рози, и каждый раз он находил спрятанную часть себя. И этот раз был точно таким же, даже несмотря на то, что накануне вечером ее отец напоил их достаточным количеством алкоголя и накормил пралине, и они с Рози были переполнены сахаром и спиртом так, что любое движение казалось неразумным. Когда они рухнули в ее постель, он ворчал о проклятых светящихся в темноте звездах, и его пьяные проклятия казались ей самой забавной вещью на свете. В путанице рук и ног они вырубились вместе, споря о том, будут ли звезды украшать потолок спальни в доме, который они строили вдвоем. Еще они обсуждали ДСП, и Дев уже смирился с тем, что в его доме будут висеть занавески из бусин.

Сейчас их руки и ноги были сплетены совсем иначе.

Дев двигался над ней и в ней, обхватив одной рукой ее голову, другой – ниже, сжав бедро, пока он глубже погружался в нее. Ее ноги так нежно обвились вокруг его талии, притягивая его сильнее. Она поднималась, встречая каждое его погружение. Страсть пропитала их кожу, пропитала их мышцы и кости, и он хотел большего.