Лунный свет

Дед услышал и узнал – поймал, как сигнал маяка, – непреодолимое любопытство, частый порок одиноких мечтателей. Он перебарывал сильнейшее желание объяснить свою теорию лунных поселений, хотя тяга объяснять была у него почти сексуальная, своего рода интеллектуальная эрекция. Да и что он надеется выгадать своим молчанием? В сорок пятом фон Браун ушел от него и от правосудия. И не просто избежал сурового наказания, которое выпало на долю многих его товарищей и начальников, а вознесся на невиданную высоту славы и всеобщего поклонения. Что ни говори, самый везучий фашистский гад в истории.

– Искусственный спутник! – предположил фон Браун. – Какая-то солнечная батарея?

В конечном счете Вернер фон Браун, как истинный нацист, убил сам себя – или, по крайней мере, сама себя убила его мечта. На Луну больше не летали. Программу «Аполлон» свернули. Из-за одержимости фон Брауна за пять лет полет на Луну превратился в общественном мнении из удивительной и невозможной одиссеи в поездку на автобусе, из всенародной цели в самую большую и дурацкую трату денег, какую только удавалось измыслить человечеству. В НАСА фон Брауна сперва оттеснили в сторону, вместе с «Сатурнами V», а затем и выпинали вон. Все грандиозные планы экспедиций, которые он впаривал десятилетиями, в книгах, написанных вместе с Вилли Леем, в «Удивительном мире Диснея», на страницах «Кольерс» и «Лайф» с потрясающими иллюстрациями Боунстолла: восходы Земли, посадки ракет на Марс, космические оранжереи на низкой земной орбите – все оказалось задвинуто в какой-то нижний ящик. Никто больше не говорил о кольцевых орбитальных станциях в точках Лагранжа, про добычу гелия-3 на Луне или о колониях на Марсе. Наступила эра шаттлов, летающих грузовиков. Подобно «Сатурну V», фон Браун стал динозавром. Дед невольно почувствовал к нему даже некоторую жалость.

– Ядерный реактор, – сказал дед.

– Вы серьезно?

– Только верхняя часть. Остальное будет внутри.

– Внутри чего?

– Лунной поверхности.

– Это лунная база?

– Я только начал.

Фон Браун, кривясь от боли, присел на корточки, чтобы глаза оказались вровень со столом:

– В каком масштабе?

Кажется, он совершенно забыл, что две минуты назад дед видел его ссущим в кадку с фикусом. Как-никак, в искусстве забывать он был дока.

– Не знаю, – ответил дед. – Наверное, один к шестидесяти шести.

– Значит, не очень большая.

– Сорока киловатт должно поначалу хватить.

Дед начал перебирать детальки, ища маленькие прямоугольные: зеркала, крышки аккумуляторов и орудийных люков, – которыми собирался придать фактуру поверхности. В точности этим методом действовал Трамбалл, создавая модели для «Космической одиссеи». Кусочки были все разного цвета, в зависимости от набора, и все не такие, как корпус, но, если покрасить их из баллончика матовой серой краской, фактура получится убедительная.

– Цикл Ренкина? – спросил фон Браун. – Как в СНЭП-десять.

Он попал пальцем в небо, и дед изнывал от желания объяснить, насколько лучше более простой и более экономичный двигатель Стирлинга работал бы в реакторах СНЭП, которые фон Браун и НАСА проталкивали десятилетие назад. На этот раз он сумел промолчать, и, кажется, фон Браун понял, что с ним не хотят разговаривать. А может, просто устал сидеть на корточках. Он ухватился за край стола, выпрямился, подошел к столу с моделями и погладил «Веронику», гладко зашкуренную и покрытую глянцевым бежевым лаком.

– Красавица, – сказал он и сделал паузу, давая деду время согласиться или возразить.

Дед удержался от замечания, что «Вероника» приглянулась фон Брауну не случайно: ее в значительной мере создали немцы из Пенемюнде, попавшие в плен к французам.

– И все же, – продолжал фон Браун, – французы в космосе. – Он улыбнулся. – Признайтесь, в этой идее есть что-то комическое.

– Да? – не сдержался дед. – А насчет евреев на Луне?

– Простите?

– Я немного консультирую государство Израиль, – нагло соврал дед. – Израильтяне вкладывают много сил, средств и мозгов в систему нового поколения, «Иерихон-два». Лунные орбитальные и посадочные аппараты. Чтобы построить еврейское поселение на Луне.

Фон Браун на мгновение опешил, но быстро пришел в себя. Надо отдать ему должное: за свою жизнь он стольким вешал на уши лапшу, что мог понять, когда это проделывают с ним.

– Превосходно, – сказал фон Браун. – Им там самое место.

Однако история волшебной кофейной крышечки на этом не закончилась. Ближе к вечеру деда разыскал молодой инженер-бруклинец. Ему посоветовали взглянуть на модели «Вероники» и «Кентавра», и он честно признал, что доктор фон Браун сказал правду: они чудесны. Он спросил, не хочет ли дед делать модели для НАСА, как для опытно-конструкторских, так и для учебно-выставочных целей? Платят вполне неплохо.

Дед ответил, что подумает. Затем решил принять предложение не раздумывая. Он сказал, что и без того думает слишком много и лучше согласится сразу, чтобы освободить голову для других мыслей. Молодой инженер спросил, о каких мыслях речь.

– Евреи на Луне? – предложил для примера дед.