Лунный свет

Но он был серьёзен. Массивное резное колесо кареты, которое пережило не одну стычку с разбойниками, раскололось на четыре ровных куска.

Лиам сжал кулаки. Этому могло быть только одно объяснение, но у них не было времени разбираться с виновниками.

– Таккеро, оставайся с Адель. Я дойду до ближайшей деревни и попрошу помощи.

– Я пойду с вами, юный господин.

– Нет, Адель. Это…

– Да, я пойду с вами, – Адель улыбнулась и легко спрыгнула на землю.

– Адель, – мужчина хотел возразить твёрдым решительным голосом, но девушка уже ушла вперёд.

Таккеро удержался от смеха только благодаря красноречивому взгляду господина.

Адель и Лиам шли по дороге молча. Полоса заезженной земли, казалось, петляла меж полей бесконечно, пыль поднималась столбом, грозя попасть в глаза, ветер трепал волосы, а с лица девушки не сходила улыбка. Наконец вдали показались смутные очертания домов.

– Извините, сэр! – Лиам махнул рукой старику, возившемуся с телегой. Тот быстро глянул на него, затем на его спутницу, смягчил взгляд, улыбнулся и убежал в дом. Лиам недоумённо замер на дороге, но даже спустя десять минут снаружи никто не появился. – Пожалуйста, не отходи от меня далеко…

Адель перестала улыбаться и теперь с любопытством смотрела по сторонам. Улицы были пустыми, но ухоженными, во дворах – ни души, только цветущие деревья и сушащееся бельё, – и только где-то на окраине деревни истошно лаяла собака. Адель и Лиам отправились на этот звук.

– Прошу прощения, мэм, – мужчина окликнул женщину, вышивающую во дворе. Она тут же обронила пяльцы, низко опустила голову и, смеясь, забежала в дом.

Лиам нервно вцепился в деревянный забор. Адель развернулась.

– Мальчик, – тихо позвала она своим высоким звонким голосом, и ребёнок, сидевший на поляне за домом, вскинул голову. Русые волосы и большие впалые глаза цвета пасмурного неба блеснули на солнце.

Он держал в руках собаку, чей лай рвал неестественную тишину в клочья. Большой чёрный пёс извивался на коленях хозяина, яростно клацал зубами, пытаясь вырваться на свободу, но детские ручки не позволяли ему двинуться с места. Мальчика это забавляло, но сейчас, подняв глаза на двух путешественников, он повеселел ещё больше: распахнул глаза, заулыбался и подался вперёд. Лиам инстинктивно вцепился в руку Адель.

– Девочка и мальчик. Госпожа и господин. Нехорошие… – Лиам сощурился, на что мальчик рассмеялся. Его смех эхом прогремел по всей деревне. – Нехорошие люди вас ждут. Нехорошие дела. Все будут много врать…себе и друг другу, – он вдруг сдвинул брови и посмотрел на Адель. Весёлый тон превратился в злобный, колющий стальными нотками и пробирающий до мурашек. – Уходите.

Лиам закрыл девушку собой, почувствовал её тёплые ладони на своей спине. Поймал взгляд потемневших сузившихся глаз. Собака затрепыхалась сильнее, будто ощутив нарастающее напряжение, извернулась и укусила ребёнка. Алая кровь хлынула в траву, прокусанная рука обмякла, но мальчик даже не вздрогнул.

– Колесо нашей кареты сломалось. Пожалуйста, помогите нам, и мы сразу уедем.

– Не будет вам помощи. Мы уже помогли тебе. Уходи, мальчик, – отчеканил ребёнок и, выпустив собаку, резко встал.

Безвольная посиневшая рука качнулась в сторону. Пёс обнажил окровавленную пасть и тут же зарычал, но не решился напасть снова.

Адель медленно вышла из-за спины Лиама, присела в реверансе, склонила голову так, что длинные волосы закрыли лицо.

– Пожалуйста, одолжите нам повозку. Хотя бы для того, чтобы отправить господина Таккеро домой.

Мальчик оскалился и прошипел:

– Ни за что!

Где-то в соседнем дворе послышался смех.

– Извините за беспокойство, – Лиам взял Адель за руку и, слегка поклонившись, быстрым и уверенным шагом направился к карете.

Смех слышался отовсюду, нарастал, словно подгоняемый ветром. В мутных стёклах домов мелькали широкие улыбки, впалые глаза внимательно прослеживали каждый шаг. Лиам и Адель уже стояли на краю деревни, когда всё тот же мальчик окликнул их тяжёлым шершавым голосом.

– Стой. Мы поможем тебе, мальчик, – кажется он делал особый упор на последних двух словах, потому что только тогда перевёл взгляд с Адель на Лиама. – Мы дадим телегу.

Лиам поклонился.

– Спасибо вам.

– Но ты оставишь её. Здесь. Прямо сейчас, – любой другой на месте мужчины мог подумать, что речь идёт о карете, и это выглядело бы более чем реалистично для подобной ситуации. Но Лиам чувствовал – речь идёт об Адель. О той самой Адель, которую он наконец увидел спустя двадцать томительных лет.

– Нет.

Пока Лиам думал об этом, за те считанные мгновения промедления, за спиной мальчика показались жители. Они медленно выплывали из домов и дворов, теряя прежние восторженные улыбки с первым шагом на дорогу. С любопытством разглядывали незнакомцев и потирали деревянные рукояти: кто-то – ножей, кто-то – вил.

Гнев Лиама снова закипал глубоко в груди, но на этот раз его брызги уже обжигали горло и глаза. Лиам становился графом не для того, чтобы дорогие ему люди были в опасности на территории его графства. И чем чаще он повторял это себе, тем тяжелее вздымалась его грудь.

– Я никому её не отдам.