Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

Сразу зазвенел телефон. Упорство этого аппарата поражает. Он трещит в любое время дня и ночи. Он соединяет вас с нужным человеком или не соединяет. Он звенит, когда вы отдыхаете, но никогда не подаст голоса, если вы ждете звонка. Он бессердечен. Глух и нем к мольбам о пощаде и зову о помощи. Телефон — монстр современного мира. Лучше всего отключить его, пока он не готов сделать то же самое с вами.

— Да… Пардон, алло.

— Никита Валентинович?

— Сложно ответить однозначно. Принимая во внимание факторы окружающей среды и так далее… — нет. У трубки Павел Александрович. На три сантиметра ниже Никиты Валентиновича и на восемнадцать килограммов легче. Глаза желто-зеленые. Нос прямой. Губы тонкие. Группа крови — 0. Хобби — шахматы, футбол, выпивка. Слушаю и повинуюсь.

— Слышь, куда я попала, а? Мент… Милиция?

— Ага. Отдел по ловле психопатов. Чикатило у аппарата. Да здравствует свобода.

— Хорош, придурок. Чернышева кликни.

— Айн, цвай… Мусью, симпатичная женщина. Или девушка. Короче, тебя.

Я сплюнул и прохрипел:

— Але.

— Никита Валентинович?

Действительно, приятный женский голос.

— Угу.

— Я от Миши… Кроткова. Он согласен встретиться. Он вам полностью доверяет.

Именно то, чего я длительное время дожидался. Спасибо, родная страна. Дождался-таки.

— Я готов.

— Тогда секундочку. Через двадцать минут я встречу вас у входа в здание, которое вы занимаете в данный момент.

— Я один вряд ли займу целое здание.

— Еду.

Короткие гудки. И правильно. Стоит собираться. Ведь как поет Паша: «Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены…»

Глава 2

Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал.

Пьяный таксист у Финляндского вокзала

Того, кто меня встретил, стоит описать особо. Длительно описывать и вдумчиво. Увы, именно этого я не умею. Ограничимся немногим.

Женщина, росточком чуть ниже меня. Фигуру разглядеть было крайне сложно, мешала длиннющая норковая шуба. Удивительно, как ей удавалось водить машину в эдакой хламиде. Голова не покрыта. Жесткие черные волосы разметались по плечам. Слишком длинные, как у Непринцева, ресницы. Широко распахнутые карие глаза. Пухлые губы со следами серебристой помады. Совершенно потрясающей формы, немного вздернутый, но вместе с тем идеально правильный нос. На ногах теплые зимние сапожки. Весьма дорогие, стоит заметить. В руке, обтянутой коричневой шерстяной перчаткой, кроваво-красный тюльпан. В глазах изредка мелькает проблеск того, что я, будучи менее щепетильным, назвал бы мыслями.

Женщина оглядела меня, задержала взгляд на потрепанных сапогах и шагнула навстречу.

— Здравствуйте. Вы — Чернышев? Йес?

— Он самый.

— Держите. — Она протянула мне тюльпан. — Это лично вам.

Я удивился. И растерялся.

— За что?

— Просто. Подарок. Обожаю делать подарки. Простите, мы с вами встречаемся в первый раз?

— Если память не изменяет, да.

— Тем более. Это из оранжереи Миши. Залезайте в салон. Ну и ветер сегодня, правда?

И машина тоже симпатичная. Красная «тойота». Мило Кротков устроился. За какие заслуги ему такое счастье?

Я сел на переднее сиденье, и мы отправились в путь.

— Куда?

— За город. В Комарово. Между прочим, там жила Ахматова. «Раскинулось море широко» написала или нечто в этом духе.

— Господи! Чего так далеко?

Она едва заметно дернула уголком рта.

— Мишины штучки. Насмотрелся боевиков. Боится, придут его ликвидировать. Только вам и доверился, йес. По части безопасности он, кстати, полный профан.

Я малость прикинул ситуацию.

— Еще бы. Безопасность — это тема Чернова.

— Именно.

— А почему он доверился вам?

Она кинула беглый взор в мою сторону и легко ответила, доставая из бардачка «Пэлл Мэлл»:

— Хи из мой муж. Это нынче немодно, однако терпим.

— Ясно.

Что здесь скажешь?

— Кстати, коль скоро мы уже познакомились. У вас имя имеется?

— Екатерина. Или Катя. Ай привыкла, не обижаюсь. Сигарету?

— Нет, спасибо, Екатерина, — я уставился на дорогу, пытаясь различить что-либо сквозь черноту за стеклом. Мы молчали. Я не выдержал первым.

— Лучше расскажите о Кроткове.

— Профессиональный инстинкт?

— Забавно. Любопытный человек. Уезжает из города и считает, что его невозможно отыскать. И приглашает к себе едва знакомого мента. Небось и охраны не держит.

Екатерина вновь глянула в мою сторону и вновь поспешно отвернулась.

— Дурак, — лаконично пояснила она, и я не стал уточнять, в чей адрес сие прозвучало.

— Обратно-то подкинете?

— Ну, обратно, может, и везти некого будет, олл райт? — задорно подмигнула Екатерина, но я не рассмеялся, а продолжал безучастно всматриваться в шоссе.

— Теперь я поспрашиваю. Позволите? О’кей?

— Валяйте. Содержательный выходит диалог.

— Терпеть не могу хмурых мужчин. Меня от них тошнит. Пытаюсь вас растормошить.

— Какая жалость. Я плохо тормошусь. Я несгибаем. Вроде носков подростка или жевательной подушечки «орбит».