Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

В соседней комнате — очевидно, гостиной — сидел (как следовало из протокола допроса) Михальченко Виталий Алексеевич, сорока шести лет, русский, директор частного коммерческого издательства «Мефисто».

Евграф Акимович бегло пробежал протокол. Михальченко зашел к приятелю утром, чтобы узнать, не случилось ли с ним чего, в смысле не захворал ли, потому что накануне Николаева не было на работе. Дверь квартиры была закрыта, на звонки никто не откликался, но у него имелся ключ — Николаев время от времени уезжал по делам службы, а в таких случаях он просил друга присматривать за квартирой, поливать цветы и вообще…

Работали они в одной фирме: Николаев Никита Васильевич заведовал отделом рекламы и реализации. Владел третьим по значимости пакетом акций фирмы.

Михальченко был явно растерян и угнетен.

— Итак, Виталий Алексеевич, вы были дружны с покойным?

— Да, мы вместе… давно уже работаем, а до этого учились на журфаке.

— Вы знали, что Николаев был наркоманом?

— Да, в общем, знал. Хотя казалось, что все еще не так страшно. Сам Никита говорил, что может остановиться, когда захочет.

— А вам он предлагал попробовать?

— Ну курил я пару раз сигареты с какой-то дрянью, так ведь все курят.

— У него была подруга?

— Н-не знаю. — Михальченко явно растерялся. — Конечно, время от времени бывали женщины. Но насчет постоянной — не уверен.

— Вы вчера вечером здесь были? — сменил тему старший следователь.

— Был, то есть заходил на несколько минут. Никиты, как я уже говорил, не было на работе, на звонки он не отвечал, вот я и зашел, думал, может, он захандрил, отключил телефон. У него бывало такое. Приступы депрессии, — пояснил он.

— И что же вы увидели?

— Да ничего особенного… вот только Никита был какой-то нервный, все вроде хотел, чтобы я поскорее ушел. Ну я оставил ему документы кое-какие, чтобы разобрался, подписал, — на нас типография давит, требует бумагу, материалы, деньги за печать… а с продажей дела не очень… Нет, я не понимаю…

— И я не понимаю, — прервал его Евграф Акимович. — Кто еще при вас приходил к нему?

— Заходил сосед, спросил, нет ли у Никиты диска Чарли Паркера. Быстро ушел.

— Диск взял?

— Взял.

— Как его звать?

— Кого?

— Соседа.

— Володя, молодой парень. Лет двадцать шесть — двадцать семь.

— А все-таки где вы брали наркотики?

— Ну почему же во множественном числе? Я тут ни при чем!

— Но вы же сказали, что курили пару раз травку.

— Да, но где он покупал эту гадость, точно не знаю. Вроде на Кузнечном или на Сытном.

— А что-нибудь более серьезное — опиаты, кокаин?

— Нет, нет, — замахал руками Михальченко. — Об этом я ничего не знаю.

— Так зачем же вы все-таки сегодня зашли к Николаеву?

— Так я уже говорил! На работу он не вышел, я решил заехать, проведать.

— Ну ладно, пока можете быть свободны. Я вызову вас повесткой.

После ухода Михальченко Евграф Акимович попросил оперативника позвать соседа.

Тот был не столько испуган, сколько заинтересован, сказал, что действительно заходил за компакт-диском и принес его через два часа.

— Николаев был один?

— В первый раз здесь был Виталий Алексеевич, во второй вроде никого, но в ванной как будто был слышен шум воды.

— А кто к нему обычно заходит? Часто бывают гости?

— Нечасто. Чаще всего Виталий Алексеевич. Они… вроде бы друзья…

— А наркотики попробовать вам здесь не предлагали?

— Нет, ничего такого. Один раз у меня были друзья, мы выпили, ну не хватило, как обычно, я зашел тогда к Никите спросить, нет ли у него бутылки коньяка, в лавку бежать было лень. Никита бутылку дал и предложил попробовать сигарету с травкой. Я взял, дома выкурил и… отрубился. Не помню, как и гости ушли. Больше не пробовал никогда.

Евграф Акимович вздохнул, собрал бумаги. Когда сосед ушел, спросил у эксперта:

— Ну, что с пальцами?

— Кроме хозяина, есть еще Михальченко и соседа этого, правда, в ванной есть несколько смазанных чужих «пальчиков».

— А на шприце?

— Только хозяина.

— Ладно. Если закончили, поехали. Представишь вечером рапорт.

Вошли санитары, увезли тело в морг.

Евграф Акимович вздохнул:

«А может, самоубийство? Мужик страдал депрессиями, кололся… Впрочем, пошли они все!»

Евграф Акимович вспомнил журналистку. «Дура! Ее бы в эту грязь, к наркоманам, киллерам, бандитам…»

Он сел в машину и поехал в прокуратуру, где засел за все последние рапорта о преступлениях, связанных с наркотиками, но почти все они вроде бы не стыковались друг с другом. Проще всего, конечно, считать, что Николаев по оплошности ввел себе слишком большую дозу. Но… Уж больно много «но»…

Было это дней десять тому назад.

В баню, что на улице Гастелло, Евграфа Акимовича вызвали во второй половине дня.

Поначалу старший следователь не мог понять, почему из-за тела, обнаруженного в сауне, звонят ему в прокуратуру, если занимается такими вещами район.

— Ну и что? Ну нашли труп, — принялся было отбрехиваться Евграф Акимович. — Ну в бане, в сауне! Стало человеку с сердцем плохо — вот и помер в одночасье, бедолага. Мало что ли таких случаев?!

— Да нет, — дежурный ему. — Покойник-то вроде к вам имеет отношение. Записочку на теле нашли: «Акимыч! Так будет со всеми твоими птичками!»