Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

Александр Парамонов родился в январе тысяча девятьсот семьдесят первого года. Учился неважно, закончил восемь классов, на том и остановился. Умственными способностями Саша обладал невеликими, но все познается в сравнении, у иных и этого нет. Родители Александра скончались один за другим далеко не в самом почтенном возрасте по причине банальной — алкоголизм. Парамонову тогда только-только исполнилось шестнадцать. Родителей хоронило государство, оно же устроило не особенно огорченного таким поворотом событий подростка в некое забавное ПТУ. Году эдак в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, когда начали явственно просматриваться контуры будущего уголовно-мафиозного государства, Сашу из ПТУ выгнали. Обладая развитой интуицией, он быстро сообразил, что именно нынче может обеспечить себе спокойную жизнь, и сошел с тропы простого, честного гражданина великой, могучей страны. Говоря проще, стал бандитом. Нельзя сказать, что на этом поприще он моментально достиг всего, о чем мечтал, но некоторых успехов добился. Сколотив крепкую уличную команду, он начал с низов, а именно: с грабежа прохожих темными, а равно и белыми ночами. От армии Саша закосил и сосредоточился целиком на работе. Когда в моду у бандитов вошел другой вид заработка — рэкет, а проще говоря — вымогательство, Парамонов был уже вполне сформировавшимся подонком. Свое первое убийство он совершил в девятнадцать лет, и было это убийство главаря группировки, контролирующей район, на который претендовал Александр со своей шайкой. Конкурентов он вскоре заставил признать его силу и превосходство, заодно совершив еще несколько зверских убийств коммерсантов, для устрашения особо ретивых. Впрочем, Саша вовсе не был злым человеком. Скорее, равнодушным. До поры он на многое не претендовал, разумно рассудив, что уж лучше то малое, что имеешь, зато без проблем. Однако когда его группа достигла пятидесяти «бойцов», а затем и «стрелков» (разница здесь в наличии стволов), то Парамонов решил потеснить соседей и начал со своего района. Время, однако, было им выбрано крайне неудачно. Первый же сосед, сильно удивившись настойчивости паренька (Парамонову едва исполнилось двадцать два), предложил жить дружно и объединиться, в противном случае угрожая значительными неприятностями. Александр, хорошенько подумав, предложение принял и стал полноправным владельцем лучшей части Ленинского района и обладателем официальной должности «звеньевой», что вполне соответствовало количеству его стрелков. Прожив два с лишним года в свое удовольствие, Саша абсолютно забыл, что на белом свете, кроме радостей, существуют еще и такие вещи, как неприятности, иногда очень крупные. Вспомнить, однако, пришлось.

Шестого декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года гражданин Парамонов Александр Эдуардович был убит выстрелом в голову возле собственного дома на Васильевском острове.

Расследование поручили нашему отделу, а точнее, нам троим. Напрягались мы не особенно, ибо решили, что трупов катастрофически много, а нас мало, лучше заняться чем-нибудь более полезным. Хотя кое-что нас заинтересовало. Прежде всего, стреляли из подвала дома напротив. Крайне непрофессионально. И еще. Выстрел производился из снайперской винтовки, великолепно пристрелянной и сбалансированной, но глушитель был сделан из пластиковой бутылки (шилом наделали дырок и пальнули), такой позволяет сделать лишь один бесшумный выстрел. Оружие бросили. Словом, убийство не заказное, исполнитель не профессионал, да и на глушитель заказчики вряд ли бы поскупились. Тем не менее «глухарь» повис капитальный. Теперь, спустя три дня, кажется, у нас появился шанс.

Глава 3

Твой дом — тюрьма.

Надпись на предвыборном плакате избирательного блока «Наш дом Россия»

На Литейном, куда Теняков притащил свою добычу, картина была обычная. Непринцев в костюме и белоснежной рубашке сидел на подоконнике, разгадывал кроссворд. При появлении гостей он лишь поправил «бабочку» и озабоченно спросил:

— Кучер на ямских лошадях?

— Ямщик, — ответил Сергей, и Непринцев, благодарно кивнув, вновь уткнулся в газету.

Теняков снял утепленную германскую куртку, с которой не расставался аж с прошлого вечера, бросил ее на подоконник — Паша поморщился, — усадил патрульного на стул с драной зеленой обивкой, сел, как всегда, на стол, включил лампу, хотя уже совсем рассвело, закурил и философски молвил:

— Как же ты, друг, до жизни такой докатился? — и пыхнул дымом в сторону задержанного.

Всю дорогу хранивший гордое молчание сотрудник милиции опасливо улыбнулся:

— Не, а что случилось?

Но в глазах его засветился огонек, заставивший Тенякова заподозрить игру, причем довольно хитрую. Вообще, парень отнюдь не походил на затюканного дебила, какими любят изображать ментов в анекдотах. Он явно изучал опера так же, как тот изучал его самого.