Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

В салоне «БМВ» было теплее, чем в парадной. Островок лета. Африка. Субтропики в условиях русской зимы.

— Как это случилось?

— Вы же видели. Подошли сзади, со стороны лифта. Стреляли почти в упор. Два раза.

— Вы знаете, кто это сделал?

— Лично я? Думаю, что знаю.

— Кто? Скажите мне.

— Перестаньте дурить. С кем вы не поделили рынок?

— Это нарушение — всех норм. Рынок наш. Есть договор даже. И никто не имеет права работать там без нашего разрешения. Договор подписали все.

— Горцы не подписали.

— Горцы — отщепенцы. Они вообще не имеют никаких прав. Их территория даже не граничит с нашей. Существует межгородской список территорий. Переделывать его никто не имеет права. А уж тем более — убивать.

— Я стараюсь понять, что вы мне хотите сказать?

— Я хочу доказать всем, что это убийство идет в противоречие со всеми законами.

— Что ж, здесь я согласен. Вы примете ответные меры?

— Безусловно. — Кротков утвердительно махнул рукой. — Ответные меры будут приняты в ближайшее время. Самое ближайшее. И я хочу объяснить, что это всего лишь ответный ход. За них никто не заступится.

— Никто не заступится и за вас.

— Почему?

— Вы же бизнесмен. А лезете к чужой кормушке. Война с горцами — последнее дело. Лучше уж присоединитесь к кому-нибудь. Хоть к Гене Петрову, хоть к Саше Александрову.

— Вы не понимаете. Здесь затронута наша честь…

— Я прекрасно понимаю. Но вылавливать ваш, Михаил Олегович, труп из Невы не хочу. Мне вас не жалко. Мне жалко напрасно потраченных сил милиционеров. Из-за такого дерьма… Не люблю стрельбы. Даже если воюют бандиты, подобные вам и южанам. Особенно когда страдают люди, понятия даже не имеющие о ваших разборках. «Крыша», «стрелка», «белка»!

Слова-то какие придумали! Дегенераты. И ведь все подхватили. Все. Кругом. Уже становится обыденным явлением, когда на улицах на двух нормальных людей приходится один «бультерьер». Когда в городе происходит по три умышленных убийства в день! Двери и стекла домов вылетают от взрывов, в мусорных баках ежемесячно находят расчлененные трупы, в стране почти не существует действительно «чистых» фирм, а вы кричите на каждом углу, что действуете по закону! По мне, так лучше бы вы перерезали друг другу глотки, но я мент, и не позволю устраивать у себя в городе Чечню. И позвал я вас, чтобы предупредить. Никаких разборок. Подобные идеи — плод чьего-то больного воображения. А если будут трупы — вы сядете. Быть может, не сразу. Через неделю, месяц, год. Но — сядете. Даю слово.

— Никита Валентинович, извините, вы не так поняли… И потом, мне кажется, что наше появление обусловлено прежде всего политикой властей.

— Не мелите чепухи. К тому же сильно сомневаюсь, что с вашим приходом к власти политика изменится к лучшему. Уж не обессудьте.

— Это понятно. И все-таки…

— Я предупредил.

— Хорошо. Я принял к сведению. Но нас просто перестанут уважать. Потерять уважение и не отомстить за убийство шефа — вы бы на такое пошли? Просто как человек?

— На такой вопрос я вам не отвечу, чтобы вы ни делали. А Чернов разве без охраны ходил?

— Всегда. Он охраны даже боялся. И водителя никогда при себе не держал.

— Стоп, стоп. Водитель. Машина. Тачка черновская где?!

— Ну, вы уж совсем… Откуда мне знать. Я сейчас только приехал. У него «мерседес» трехсотый. Черный, как катафалк.

— В вашем авто тоже красненького маловато.

— Это метафора.

— Что ж, смотрите. Как бы метафора не превратилась в реальность. Всего доброго, Михаил Олегович, удачи в начинаниях. Приятно было пообщаться. Надеюсь на дальнейшие встречи.

— До свидания.

Я вылез из «БМВ», позвал Сонбаева и посоветовал поискать черный «мерседес». Нашли его, впрочем, довольно быстро. Рядом с домом. Новых сведений от него не получили, как ни старались расколоть падлу. Дщерь полка, то бишь Елена, пнула импортную конструкцию изящной ножкой в хромовом сапоге и шерстяных колготках и матерно выругалась.

— А, обиделась. Неча. И вооще, столь вульгарно изъясняться можно, только будучи Шерон Стоун. Или Мерилин Монро.

— А я, выходит, хуже? Да? Ах ты…

— Э-э, поосторожней. Не разглядел еще просто. Я изучал лишь твои деловые качества. Каюсь. Могу на колени упасть. Знаешь, с твоими ногами тяжело в ментуре работать. Как говорится, устают быстро. Особенно правая.

— Живи, щенок.

— Мерси боку.

— И нечего скалиться. Зубы выбью. Я еще думала с ним на «Криминальное чтиво» идти.

— Ну ладно, ладно. Что испугалась? Насиловать настроения нет. Устал нонче. Правда, прочел давеча брошюрку «Как уберечься от разъяренной жертвы изнасилования».

— Волосы на руку наматывать, не давать себя убалтывать, и чтоб никаких предметов с собой не было.

— Ты что, меня будешь учить, как ловчее насиловать?!

Сонбаев с товарищами поглядывал на нас с заметным опасением.

— Короче, господа, заболтался я тут с вами. Пойду. Ибо, как говаривал товарищ Непринцев, «С тобой кайфово, а дома лучше». Хелен, коли хочешь идти, жду.

— Угу. Муженьку отзвонюсь — и готова.

— Договорились. Пока, Мехмед. Должен заметить, этот день был для меня познавательным во всех отношениях. Елена, прощальный поцелуй.

— Размечтался, старый.

— Видать, судьбина моя горькая. Счастливо!