lurie

Дальнейший рост населения заставил спартанцев выйти за естественные границы Лаконии. Как мы видели, легче всего было перейти в южную Кинурию, и спартанцы шаг за шагом начинают отвоевывать эту область у аргосцев. Затем спартанцы переходят Тайгет и завоевывают или вновь основывают ряд поселений в южной Мессении, населенной родственным им дорийским племенем. Пе реход через Тайгет открывает им возможность сношений с лежавшей к северу от Мессении Элидой, где находился знаменитый храм Зевса Олимпийского. В самом деле, до 736 г. в списке победителей на Олимпийских состязаниях встречается много мессенцев, но ни одного спартанца. После 736 г. мы встречаем уже значительное число спартанцев.

Таким образом, спартанцы вступили в непосредственную близость с сильным мессенским государством; завязавшаяся борьба не могла не быть очень тяжелой и длительной. Спартанцы не останавливались в своем наступательном движении: спартанская община переживала теперь тяжелый внутренний экономический кризис. Старинное распределение земли между всем населением на клеры, т. е. участки одинаковой величины, было теперь грубо нарушено: военные победы, как правило, ведут к выделению аристократической верхушки, обладающей конем и лучшим вооружением и соединяющей в своих руках большие богатства и большое количество земли. Аристократия начинает наступление на права народного собрания. В конце VIII в., в правление царей Полидора и Феопомпа, к большой ретре делается такая многозначительная прибавка: «Если же

народ предпочтет кривое решение, то отклонителями его да будут геронты и архагеты»,— иными словами аристократия (ор-

ганом которой теперь стала герусия) вправе отменять любое решение народного собрания, если оно ей не понравится.

Мессенцы, руководимые мужественным царем Аристодемом, не могли спокойно смотреть на распространение спартанского могущества в Мессении. Начинается ожесточенная война, так называемая первая Мессенская, продолжавшаяся 19 лет (по преданию, 742 — 734 гг.) и окончившаяся взятием главной мес-сенской крепости Итомы и покорением значительной части Мессении: к Спарте была присоединена чрезвычайно плодородная территория, а уцелевшее население обращено в тяжелое полу-рабское положение, дав начало образованию нового класса — класса илотов.

Сообщения о первой Мессенской войне (например, сообщения у писателя II в. до и. э. Павсания) носят большею частью легендарный характер; они имеют источником разукрашенную патриотическую традицию позднего Мессенского государства (Риан). Единственное исторически достоверное свидетельство— отрывок из стихотворения спартанского поэта Тиртея, жившего на рубеже VII и VI вв., которое мы приводим:

Силой великой царя, любимца богов Феопомпа,

Взяли Мессению мы, край беспредельных полей,

Здесь — благодать для хлебов, благодать для плодовых деревьев. Двадцать без малого лет бились за эту страну Храбро, отважно, не ведая страха, в могучих десницах Копья сжимая, отцы наших почтенных отцов.

Но на двадцатый лишь год, покинувши тучные пашни,

Враг побежал, побросав башни в Итомских горах.

Покоренные жители, по словам Тиртея, были

Точно ослы, что влекут груз непосильный с трудом,

И отдавали владыкам под гнетом тяжелой неволи Впредь половину того, что приносили поля.

Таким образом, даже спартанский аристократический поэт должен был признать, что положение покоренных мессенцев, отдававших половину урожая своим спартанским господам, было очень тяжелым.

Класс илотов, однако, комплектовался не только из мессенцев — значительная часть илотов жила в Лаконии. Мы уже говорили, что есть основание постулировать здесь тот же процесс обращения в долговую кабалу и порабощения богатыми землевладельцами бедных крестьян, что и в Афинах. Может быть, в этот же класс были включены и потомки того населения, которое попало в зависимое положение или было уже в зависимом положении при покорении дорянами Лаконии. Но большого процента эти «ахейцы» составлять не могли, и антагонизм между спартиатами (полноправными спартанцами) и илотами никак нельзя, вслед за буржуазными учеными, объяснять национальными противоречиями.