lurie

Знаменитейшие жители острова Итаки, где царствовал Одиссей, и смежных с нею островов требуют, чтобы жена Одиссея, добродетельная Пенелопа, вышла замуж за одного из них (в древнейшие времена рука царицы давала право на престол). Эти женихи ежедневно собираются во дворце Одиссея, поедают его запасы и развращают служанок. Но Пенелопа остается верна мужу и терпеливо ждет его возвращения. Она обещает женихам выйти замуж за одного из них, когда будет соткан ею плащ, но каждую ночь она распускает сотканную за день ткань. Сын Одиссея, Телемах, возмущенный насилием женихов, отправляется путешествовать, чтобы узнать о местопребывании отца; он прибывает к царю мессенского Пилоса мудрому Нестору и к царю Спарты Менелаю. В это же время возвращается и Одиссей. Ему пришлось перенести ряд тяжелых испытаний: его корабль с трудом прошел между двумя скалами, Скиллой и Харибдой, сдвигающимися, когда между ними проходят корабли, и раздавливающими их; вместе со своими спутниками он попал к одноглазому великану-киклопу Полифему, который съел нескольких из них и собирался пожрать остальных; только благодаря хитрости Одиссею удалось ослепить киклопа и спастись. Далее Одиссей попал к волшебнице Кирке, обратившей его товарищей в свиней. С трудом ему удалось заставить ее вернуть им человеческий вид. После долгих странствований, лишенный всех своих спутников, Одиссей был выброшен на остров Схерию, населенный счастливыми людьми, феаками. Царь феаков Алкиной и его супруга радушно принимают Одиссея. Феаки замечательные мореходы; они отправляют Одиссея на Итаку. Здесь Одиссей встречается с возвращающимся Телемахом и составляет с ним общий план действия. Никем не узнанный, в образе нищего, он проникает в свой дворец. С помощью Телемаха и верного раба Евмея ему удается перебить женихов и завладеть своим престолом.

Таково содержание гомеровских поэм. Мы встречаем в них целый ряд сказочных мотивов, повторяющихся не только в сказках других европейских народов, но и в других сказаниях самих же греков. Так, например, рассказ об одноглазом чудовище, пожирающем путников, и его ослеплении, о волшебнице, превращающей людей в свиней, о муже, попавшем на свадьбу своей жены и убивающем ее женихов, и многие другие засвидетельствованы для самых различных народов. Ниже мы покажем, что и основное содержание «Илиады» представляет собой бродячий сказочный сюжет. Вдобавок, в гомеровских поэмах есть целый ряд несообразностей и противоречий: герои,

о смерти которых мы читаем, в дальнейшем тексте снова оказываются живыми и т. д.

Все это не позволяет нам, вслед за греками, видеть в гомеровских поэмах настоящий исторический источник. Это было замечено уже в первой половине XVIII в. Гениальный итальянец Вико утверждал, что никакого Гомера на самом деле не было, что «Илиада» и «Одиссея» возникли из отдельных народных песен, передававшихся из уст в уста. Эти гениальные догадки были обоснованы строго научно Фридрихом-Августом Вольфом в 1795 г. В своей работе «Prolegomena ad Homerum» на основании глубокого научного анализа гомеровских поэм он пришел к выводу, что гомеровские поэмы имеют источником эпические песни, исполнявшиеся устно в течение многих столетий; они были, по его мнению, приведены в порядок и слиты воедино только при Писистрате. Из продолжателей Вольфа наибольшее значение имел К. Лахман, который с полной несомненностью показал в своих работах (1837, 1841) наличие противоречий

в «Илиаде» и указал на отдельные части, бывшие некогда самостоятельными произведениями. Дальнейшие попытки восстановить первоначальный вид отдельных частей «Илиады» окончились полным крахом. Это вызвало (в работах Г. В. Нича и ряда других ученых) резкую реакцию; эти ученые — так называемые унитарии — настаивали на том, что «Илиада» представляет собой единое художественное целое. Я не буду останавливаться на дальнейших перипетиях этого спора; укажу

Этот сюжет специально изучен проф. И. И. Толстым.

лишь на те пункты, на которых в настоящее время сходятся почти все наиболее выдающиеся исследователи.

1. О собирании Писистратом гомеровских поэм нельзя говорить серьезно; античные сообщения о Писистрате свидетельствуют как раз о том, что уже в эпоху Писистрата каждая гомеровская поэма представляла собой единое художественное целое. «Редакция» Писистрата могла в лучшем случае сводиться к тому, что поэмы были записаны, исправлены явные ошибки, вставлено несколько стихов.

2. Каждая поэма представляет собой творение великого поэта, единое художественное целое, в котором почти каждая часть служит, как правило, общей цели и которую поэтому никаким образом нельзя разрезать на самостоятельные поэмы. Здесь дело обстоит совсем не так, как с библейским «Пятикнижием», где мы имеем дело с несколькими самостоятельными письменными источниками, механически соединенными вместе и лишь в некоторой части переработанными.