Lurk (СИ)

Теперь она станет истинным вожаком.

Девушка занесла руку, чтобы постучать, а потом прикинула, что Джон еще на работе, а стук точно взбудоражит Стайлза раньше времени. Лидия была уверена, что парень заперся изнутри. Она потянулась к ручке, повернула ее, дернула дверь на себя… — и та не поддалась. Что ж, вполне предсказуемо, хотя Мартин все-таки надеялась на то, что судьба ей будет благоволить.

Девушка выдохнула, затем нагнулась и расстегнула свои босоножки. Она сняла оба, хотя воспользовалась одним — разбила стекло с первого раза, просунула руку, открыла замок и вошла внутрь. Где-то на задворках сознания в конвульсиях бился здравый смысл — что она творит? Но Лидия не собиралась отвечать на этот вопрос себе, а перед Джоном она извинится и возместит ущерб. Все, что ей надо — просто навестить Стайлза, который кажется таким же покинутым, какой она себя ощущала.

Девушка поставила босоножки у порога, закрыла за собой дверь и быстро направилась к лестнице, ведущей наверх. Сердце стучало где-то в горле, мысли были бессвязными и разбросанными, внутри взрывали гейзеры — в самых глубинах души, а Лидия просто продолжала уверенно подниматься, специально сдерживая себя, чтобы не пуститься в бег.

Она подошла к его комнате, снова занесла руку, чтобы постучать, но вместо этого просто толкнула дверь. Комната была той же: прикрепленные к стене бумаги, разбросанные вещи, плотно задвинутые шторы. Но вместо чашек кофе повсюду были раскинуты пузырьки со снотворным. Лидия закрыла за собой дверь, прижавшись к ней. Стайлз спал. Казалось, что сон для него — своеобразный уход от действительности. А когда он просыпается, то идет в больницу, после чего возвращается, закидывается таблетками и снова ложится спать. Лидия понимала, что ее догадки верны. Она чувствовала… отчаяние. Ей было невыносимо жаль. Ей было невыносимо больно.

Ей было просто невыносимо.

Девушка оторвалась от двери, прошла к кровати и оглядела прикроватную тумбочку. Она не стала смотреть названия препратов — зачем? Она просто села на край, коснулась плеча парня. Кожа была самой обычной на ощупь, но эмоции были уже совершенно другим. Лидия плохо понимала, зачем она приехала, зачем вломилась в дом и прокралась в спальню к парню, который в нее влюблен. Ну, или был влюблен. Она нагрубила Скотту, порвала с Эйданом и абсолютно перестала общаться с Эллисон. Больше ей нечего было бояться или сторониться, поэтому она просто медленно и тихо опустилась и легла рядом. Она ожидала, что если Стайлз проснется в эту самую минуту, то будет весьма неловко.

Но он не проснулся. Поэтому она легла так, как ей удобно, под голову положив согнутую в локте левую руку, а правой обняв Стайлза. Она думала, что уже после этого Стилински точно очнется. Но он не очнулся. Лидия закрыла глаза. Впервые она позволила себе вытащить из глубин памяти то, что случилось на песчаной отмели. Затем она заставила себя признать собственную дешевизну, раз решилась на примирение с Эйданом. И потом она окунулась в воспоминания о заботе Стайлза. Воспоминания кружили, увлекая все в более и более ранние события, затягивая в водоворот размышлений, настраивая мозг на единую чистоту.

— Прости меня, — прошептала она, а через несколько секунд отключилась. Было бы очень неплохо, если бы Стайлз проснулся и услышал эти слова, но он спал крепко.

Судьба все-таки была против их отношений.

2.

Когда Стайлз проснулся, он не спешил открывать глаза. Он попытался снова отключиться, но не мог. Он ожидал, что ему будут сниться сны, что его будут мучать кошмары или навязчивые образы, но ему не снилось ничего. Он просто проваливался в темноту, стремительно летел вниз, а затем вновь пробуждался. И все его мысли были тяжелыми, сводились они к Малии, состояние которой было «стабильно, но без изменений» и к Кире. С ней Стайлз тоже не виделся уже два дня. Он огородил себя от мира, задернув шторами окно, предварительно запечатав его кусками картона, оставляя только небольшую щелку для луча света, который и оповещал о наступлении утра или вечера. Мир тоже от него огородился — ни отец (который исправно приносил ужин и новые видео-игры, но считал нужным, что его сыну надо просто переболеть и побыть одному), ни Скотт, ни кто-либо другой не стремились достучаться до него. Стайлз же отключил телефон, не включал ноутбук и когда не мог заснуть — зачитывался найденными на чердаке комиксами. Это его немного отвлекало. Есть он почти не ел, пил только чай и берег последнюю сворованную энергию, иначе мир вокруг него снова начнет раскачиваться.

В этот раз он проснулся с твердым намерением разгрести хлам на чердаке, слушая дэд металл и думая лишь о том, выкидывать этот мусор или позволять ему постоять здесь не нужным еще пару лет. Парень все-таки отрыл глаза, позволяя своему телу окончательно пробудиться. Он не хотел вставать — хотел просто лежать здесь прибитым к кровати трупом, но самобичевание и угрызения и так входили в его каждодневный рацион, а предаваться депрессии целиком Стайлз не хотел.