Lurk (СИ)

Просто изолировать себя и ее. Он даже снова согласен на расстояние, безразличие и подколы. Он согласен на многое, только бы она позволила ему остаться.

И заснуть рядом. Или хотя бы в кресле. Или даже внизу на диване.

Он вряд ли сможет заснуть сегодня вообще, а так хотя бы будет остерегать ее сон. Как верный пес. Он не против быть ее псом, и думая о таком сравнении, Стайлз невольно вспоминает о той старой песне шестьдесят девятого года*.

Они подходят к ее двери, и Лидия достает ключи из своей сумочки, надетой через плечо. Она открывает дверь, ключи слабо звенят, напоминая о том, что пространство не вакуумное, и звуковые волны здесь вполне слышны.

В доме темно, но уютно. Стайлз идет следом за Лидией, решая проводить ее до комнаты. Свет не включен. Миссис Мартин почему-то не объявляется, и это радует Стайлза. С каждым шагом его намерение остаться здесь возрастает, а пальцы перестают быть ледяными, и кровь в них, кажется, что бурлит. Он смотрит на Лидию, вспоминает случившееся на песчаной отмели и чувствует злость, смешанную с отчаянием и подавленным состоянием. Стилински знает, что бывают ситуации, когда ничего и не надо говорить, потому что все настолько плохо, что лучше это не комментировать. Но ему до озноба хочется что-то сказать ей.

Она опережает его и первой разбивает хрусталь немой тишины.

— Ты можешь идти.

Они стоят перед входом в ее комнату. Лидия не оборачивается, стоит спиной, все так же непозволительно близко. Лица не показывает, голос не дрогнет, спина прямая, а в ее интонации — хлесткое безразличие. Мартин взяла себя в руки. Она всегда это умела.

— Я останусь с тобой, Лидия.

Ее имя ему почему-то нравится произносить. И эти слова — гораздо больше, чем «я люблю тебя», гораздо громче, чем крик, гораздо откровеннее, чем признание в чем-то отвратительном.

— Нет, Стайлз. Тебе лучше уйти.

— Я хочу остаться с тобой, — последняя попытка. Теперь — на тон ниже, Стайлз приближается к ней, практически нависает над ней. — Я не оставлю тебя одну.

— Я хочу побыть одна.

Никаких эмоций. Она молча открывает дверь своей комнаты, проходит внутрь и… захлопывает дверь за собой. Прямо перед носом Стилински. Грубо. Жестко. И никакой тебе благодарности. Никакой признательности. Стайлз делает вдох, а потом забывает как дышать. Внутри появляется что-то типа пластины, которая не пропускает воздух. Стайлз делает еще один вдох, закрывает глаза и решает взять себя в руки. Он списывает все на шок и травму, а потому разворачивается и направляется к выходу.

Он идет вперед, с каждым шагом ему все труднее и труднее дышать. Навязчивая мелодия из далекого шестьдесят девятого звучит в голове, пространство вокруг кружится, и когда Стайлз выходит на свежий воздух — он задыхается от обилия кислорода. Он чувствует поводок на своей шее, и каждый раз Лидия натягивает его, заставляя Стилински испытывать собачий кайф — задыхаться и задыхаться, пьянеть и пьянеть, воспринимая мир как галлюцинацию.

Стайлз будет очень рад, что когда (если) он отойдет от этого дурмана — он не будет помнить свою огненно-холодную грезу.

Комментарий к Глава 2. Зыбучие пески.

* The Stooges –I Wanna Be Your Dog

========== Глава 3. Головокружительно! Отвратительно. ==========

1.

На следующий день Лидия уже гордо шествовала по коридорам школы, и Вселенная будто и не заподозрила о том, что случилось на песчаной отмели. Пески поглотили случившееся, не позволяя ему вырваться наружу. Тайна осталась тайной. Мартин вынесла самый первый, наверное, жизненный урок — никогда не оглядываться назад. Нельзя смотреть на тех, кто остался позади.

Нельзя оборачиваться и возвращаться во вчерашний день.

Стоит просто идти вперед.

Она шла прямиком к своему шкафчику, пока остальные вроде бы и замечали изменения в ее взгляде, но не могли понять их природу.

Когда она подошла к шкафчику, то почувствовала его — его — руки на своей талии и тут же обернулась. Она вспомнила минувший вечер, вспомнила поддержку Стилински и его молчаливое: «С тобой все будет хорошо, только позволь мне заботиться о тебе». Она вспоминала тот автобус, то тепло и то спокойствие, в котором так сильно нуждалась.

Вспомнила, но все же нырнула в объятия Эйдана снова.

Второй урок, который вынесла для себя Лидия — надо уметь прощать. Ошибаться может каждый. И пусть она не перед кем не провинилась так, чтобы быть настолько великодушной, она решила пойти на компромисс. В конце концов, ей комфортно с Эйданом, и одна его оплошность ничего не меняет.

Лидия повернулась к парню, тепло ему улыбнулась, заранее зная, что такие вот ссоры заканчиваются примирительным сексом в кабинете тренера. Или в кабинете психолога. Или еще где-нибудь. И нет, Мартин не испытывала к себе отвращения, не испытывала отвращения к Эйдану и вчерашнему его поступку, она просто перешагивала и шла вперед.

Она улыбается, вглядываясь в глаза Эйдана, отмечая про себя лишь то, что молчание Стайлза было другим.

А потом она хватает Эйдана за руку и ведет прямиком к подсобке, выкидывая из памяти все ненужные мысли. Она слишком хороша для депрессий и меланхолий.

И она слишком хороша для Стайлза.