Лувр делает Одесса

– Господин Разумовский, несколько лет Лувр собирал коллекцию древнегреческого искусства, думая, что он приобретает оригиналы. Оказалось, нас ловко обводит вокруг пальца группа мошенников.

– В этом нет моей вины.

– Знаю, поэтому и рассчитывал на искренний ответ. И что нам теперь делать?

– Господин Кемптон, даю слово, все останется между нами.

* * *

Наконец-то и Родина узнала о гениальном ювелире-самоучке. Одесса встречала героя цветами и музыкой. Все, от мала до велика, сразу же стали лучшими друзьями, когда-то жили с ним рядом или, на худой конец, хоть раз делали у него заказ. Город любил и умел гордиться знаменитыми жителями.

– Евдокия Михайловна, вот если бы вы вместо пожарить рыбу сходили на вокзал, то узнали бы для своего развития много интересного за нашего бывшего соседа.

– Снова ви меня рыбой попрекаете, вместо вежливого «здрасьте»!

– Здрасьте вам, если хочите, и у меня есть с кем поговорить за свежие новости, о которых гудит весь город, кроме вас.

– Тю! Если я не знаю, это не есть мировая скорбь. Ко мне сейчас сноха придет и все расскажет еще больше вас.

– Она вам неизвестно шо наговорит, а я своими глазами видела, как господин Разумовский с пятью чемоданами из парижского поезда вышел.

– Да ну?

– Не «да ну», а там и был. Мильонщиком вернулся.

– Брешете!

– Побойтесь Бога, уважаемая Евдокия Михайловна! Никогда не врала и не собираюсь. Пять чемоданов вещей и один с деньгами носильщики из вагона вытащили.

– Вы же говорили, у него всего пять чемоданов.

– Все правильно! Зачем мине врать? Кто же деньги вместе с одеждой считает! А еще, говорят, у него среди вещей золотая медаль спрятана.

– А какая она еще должна быть, глупая ви женщина, мадам Мистрюкова! Он же ювелир! С драгоценностями работает!

– Серебряная.

– Тоже верно. Бывает серебряная.

– Возьмите свои слова обратно, а то рассказывать дальше не буду.

– Еще чего! Можно подумать, у меня есть время туда-сюда слова перетаскивать. Я вам не тот парижский паровоз.

– Вот в этом я сильно сомневаюсь. Дым из вашей кухни такой валит, шо лучше я пошла, пока совсем не пропахла рыбим жиром. Все, сгорела ваша поганая макреля, пока вы любопытствами меня терзали. Или сегодня бички?

– Хоть рыба уже «все», но я вам скажу, шо ядовитая ви женщина, мадам Мистрюкова. И господин Разумовский тоже так про вас думал. И все думают, кто с вами хоть раз разговаривал, шоб вас приподняло да хорошенечко об землю трахнуло.

– А вы такая умелая хозяйка, шо приятнее нищего в тухес поцеловать, чем нюхать ваш перченый дрек. Весь день испоганила, а на добавку провоняла. Шоб вы удристались с той макрели, а воды помыться не было, раз вы не хочите своим каменным сердцем возвышенно порадоваться за уважаемого соседа.

* * *

В Одессе на Ефима не посыпались выгодные предложения, а даже напротив. Уже на второй день к нему пришли с просьбой пожертвовать хоть какую-то сумму на сиротский приют и остались весьма недовольны, что «мильонщик» оказался скуп. Активисты сионистского движения тоже воспользовались славой почетного члена общества и решили не возвращать деньги за золотые жетоны, которые Ефим сделал специально для талантливой и прогрессивной молодежи «Бенет сиона», ухлопав на сию затею полторы тысячи кровно заработанных рублей.

Город обсуждал историю с тиарой. Ювелира хвалили, ненавидели, придумывали небылицы, не хотели верить в его непричастность к мошенничеству, подозревали и тут же оправдывали. Но как бы там ни было, уважение все же перетянуло чашу весов. Одесский издатель Сапожников выпустил критико-биографический очерк с иллюстрациями Фиминых работ. Эта публикация послужила мастеру прекрасной рекламой. Заказы посыпались как из рога изобилия.

Господин Гендлер после скандала затаился на полтора года в тюрьме, но вскоре о нем вновь услышали в Европе. Торговец колониальными товарами бездомной дворнягой бегал по Старому Свету и «метил территории» фальшивками. В Германии он развернул активную торговлю не только «древними» артефактами, но и…

Какой художник не мечтает, чтобы мошенники подделывали его работы еще при жизни! А у Фимы таки было!

Народ любит свежие новости и охотно их обсуждает, но, к счастью, все когда-то заканчивается.