Лузеры (декабрь 2008)

Впрочем, элиты извлекли собственные уроки из произошедшего. Они стали более лицемерными. Ведь лицемерие - это защитная реакция власти и элит перед лицом неблагоприятной реальности. Власть стала патриотичной. Служение обществу по-прежнему отвергается, но отсутствие обязательств перед народом компенсируется демонстративной лояльностью по отношению к государству. Чем более само государство ведет себя жестко и по-хамски, тем более искренен такой патриотизм, поскольку поведение власти полностью соответствует нормам поведения, принятым в самом обществе между вышестоящими и нижестоящими. В этом плане патриотизм русского хамства является куда более подлинным, чем его ханжеская западническая критика, - ведь ни сам критик, ни его слушатели совершенно не заинтересованы в том, чтобы самим, вне государственной системы изменить отношения между «верхними» и «нижними», они лишь требуют, чтобы государство перестало хамить лично им, оставляя за собой право хамского пренебрежения по адресу нижестоящей массы «лузеров».

Впрочем, само по себе хамство обрело черты респектабельности, сменив вызывающие красные пиджаки на элегантные костюмы (smart suites) от добротной фирмы. Успех стал более стильным, добротным и цивилизованным, что ничуть не изменило его отношения к неуспеху. Презрение и высокомерие стали частью стиля.

Единственное, чего не удалось добиться российским элитам, так это аристократизма. И не только потому, что нет у них громких титулов и красивых родословных, а потому что аристократический тип поведения предполагает хоть какую-то ответственность и какие-то обязательства. Аристократизм требует если не искреннего благородства, то хотя бы его более или менее убедительной имитации. Это уже слишком!

«Успешный человек» российского разлива благополучно прожил уходящее десятилетие, постаравшись забыть ужас 1998 года как кошмарный сон. Но неприятная социальная практика возвращается, не сном или фантазией, а очевидной и непреодолимой явью мирового хозяйственного кризиса.

Успех оборачивается очередной катастрофой. Правила игры вновь меняются.

И в этом есть глобальная историческая справедливость. По большому счету кризис - это всего лишь наказание за то, что одна часть общества имела наглость называть своих сограждан «лузерами», а другая - позволила себя так называть.

Михаил Харитонов Долбаки

Анатомия неудачи

Мы с ней говорим только по телефону, но я ее вижу. Клеклая, убитая пергидролем прядь, рука на колене, во все лицо - страшное слово «опять». Нет, хуже - «снова». «Опять» - это повторение, а «снова» - когда вроде бы кончилось, вот уже совсем кончилось - и обратно началось. Сново-здорово.

- Ну потом мы еще посидели, и, в общем, я с ним поехала. Не знаю почему. Я думала, у нас что-то будет. А он позвонил друзьям, при мне, и говорит… - долгий, с соплями, всхлип.

Немолодая нетрезвая женщина звонит старому знакомому, чтобы он пожалел. Не утешил, ее нельзя утешить. Не выслушал - слушать там уже давно нечего. Пожалел. Она тянет из меня эту жалость, я и ее вижу - тонкая, липкая ниточка клейкого вещества. С каждым разом ниточка все тоньше.

Мне жаль тех, кто ее окружает. Но я ее все-таки слушаю. Это все-таки лучше, чем телефон доверия.

- А потом мне стала мама названивать, мы с ней поругались, ну как обычно, и мне некуда было деться, понимаешь, некуда…

Она не шлюха, нет. Она вообще, кажется, не очень интересуется своим телом, в том числе и в этом смысле. Она просто регулярно влипает в каких-то мужиков, всегда плохих, причем и влипает как-то так плохо, криво, скверно, обязательно с какими-нибудь малоаппетитными деталями и эпизодами.

Это стоило ей семьи, работы по специальности, просто хорошей работы, теперь ей предложили в супермаркет, консультантом по продажам, ну, типа продавцом, в общем-то, деньги смешные, думает.

- Я дура, да? Я дура? Я слабо… слабо… характерная? - слово выговаривается с трудом.

Я хочу ей сказать, что она живет неправильно и делает глупости. Но она сама это знает, без меня. Ей не нужны мои советы, ей вообще не нужно ничего полезного. Ей нужно, чтобы ее жалели, хоть чуточку.

***

«Неудачник» - слово русское, щадящее. Подразумевается, что человеку все время не везет, по каким-то внешним, в общем-то, причинам. Человек-то, может, и хороший, вот только не фартит ему.

«Лузер» - слово более широкое по смыслу, но и более жесткое. По смыслу, это не столько невезунчик, сколько человек, систематически проигрывающий, и при этом вызывающий презрение. Не столько самим фактом проигрыша, сколько чем-то другим.