Лужок черного лебедя

– Да-а… ничего. Когда я вернулась сегодня утром, у меня было сообщение от мамы, вот и все. Она звонила мне вчера вечером?

– Могла позвонить. А что за сообщение было?

– «Позвони домой. Немедленно». Но наш «добродушный» и «супер-полезный» консьерж не удосужился записать время звонка. Я звонила в галерею во время ланча, но Агнесс сказала, что мама поехала к адвокату. Потом я звонила еще раз, но она так и не вернулась. Поэтому я решила позвонить тебе. Но я не думаю, что там есть какой-то повод для беспокойства.

– «К адвокату»?

– Да, это она насчет работы. Папа дома?

– Он на собеседовании в Оксфорде.

– Да. Конечно. Это хорошо. Он… ну, он в порядке? Как у него настроение?

– Эмм… нормально. Он больше не запирается в своем кабинете. В прошлые выходные он развел костер из документов «Гренландии» на заднем дворе. Мы с Дином помогали. Поливали все бензином! Это было как в том фильме, «Ад в поднебесье». А потом на этой неделе юрист Крэйга Солта сказал папе, что к нам приедут люди из службы доставки, чтобы забрать компьютер, и если папа будет мешать ему, «Гренландия» подаст на него в суд.

– И что сделал папа?

– Когда грузовик подъехал, он выбросил компьютер из окна моей спальни.

– Но это первый этаж.

– Я знаю. Ты бы слышала, как звонко разбился монитор. Папа сказал грузчику: «мои комплименты Крэйгу Солту».

– О Господи! Бунт маленького человека, не иначе!

– А еще он решил сделать ремонт. Твоя комната первая попала под раздачу.

– Да, мама уже сказала мне.

– Ты не против?

– Ну, я, конечно, не надеялась, что они оставят ее нетронутой, как какую-нибудь Святыню Имени Джулии или типа того. Хотя, честно говоря, как-то слишком быстро они стали избавляться от моих вещей. «Все, Джул, тебе уже восемнадцать, ты взрослая, выметайся из дома. И не возвращайся, пока тебе не исполнится тридцать…» Ох… не обращай внимания, Джейс, у меня просто плохое настроение.

– Ты ведь приедешь на Рождество?

– Послезавтра. Стэйн подвезет меня. У его семьи поместье в мрачном Дросете.

– Стэн?

– Нет, Стэйн. Он норвежец, у него докторская степень по языку дельфинов. Разве я не упоминала о нем в последнем письме?

Джулия всегда точно знает, о чем «упоминает» в своих письмах.

– Ух ты, он разговаривает с тобой на языке дельфинов?

– Он создает программу, которая скоро сможет синтезировать язык дельфинов.

– А что случилось с Эваном?

– Эван – душка, но он в Дархэме, а я – здесь, и… ну, тьфу-тьфу-тьфу, я постучала по голове. На самом деле это даже к лучшему.

– Ох. – Но у Эвана был серебристый «Лэндкрузер». – Мне нравился Эван.

– Расслабься. У Стэйна «Порше».

– О Господи! А какой? Джи-ти?

– Я не знаю! Черный. А что нам подарят на Рождество?

– Пачку «М&М’s». – Старая семейная шутка. – Честно говоря, я еще не смотрел.

– Ну коне-е-ечно! Брось, я-то знаю, что ты всегда устраиваешь охоту за подарками.

– Нет, правда, я еще не искал их. Скорее всего, это будут пластинки или книги. Я даже ничего не просил. Ну, потому что… папина работа и все такое. Да они и не спрашивали. И вообще, это всегда было твое любимое занятие. Ты еще в ноябре начинала слушать пластинки с Рождественскими песнями, а меня заставляла стоять на стреме, на случай если родители вернуться раньше времени.

– Ага. А однажды ты не захотел быть караульным, помнишь? Они поймали нас с Кейт. Я была одета в мамино свадебное платье, и мы танцевали под песню «Knowing me, knowing you». Кстати о танцах: что там с нашей Большой Дискотекой? Она уже прошла?

– Еще нет. Начнется где-то через час.

– Идешь с кем-нибудь?

– Нет. Дин Моран идет. И еще несколько пацанов из моего класса.

– Ох! Я ведь рассказывала тебе о своей личной жизни…

Обсуждать девчонок с Джулией – это для меня в новинку.

– Это потому, что у тебя есть личная жизнь. Мне нравилась одна девчонка, но она… (она помогает своему парню ходить с протезом)… я ей не нравлюсь.

– Тем хуже для нее.

– Самое странное в том, что я видел ее на прошлой неделе, и…

– Твои чувства испарились?

– Да. Как такое возможно?

– Возможно. Спроси у кого угодно? У меня. У Аристофана. У Данте. У Шекспира.

– Я, наверно, не пойду на дискотеку.

– Почему?

Потому что Ант Литтл и Уэйн Нэшенд отстранены от занятий, а Нил Броус исключен, и шансы, что они будут на дискотеке, довольно велики.

– У меня сегодня нет рождественского настроения.

– Чепуха! Ты должен пойти! Только надень туфли, а не кроссовки. Натри их гуталином. И еще – черные джинсы, те, что мы купили тебе в Редженте. И тот свитер горичного цвета с V-образным вырезом, если он чистый, конечно. А под него – простую белую майку. Лэйблы сегодня не в моде. Ничего светлого, ничего спортивного. И уж точно не вздумай надеть этот свой дурацкий галстук с рисунком в виде клавиш пианино. Спрысни воротник отцовским «Живанши». Но не «Брутом». «Брут» пахнет моющим средством. Возьми немного маминого мусса и подними челку, чтоб не выглядеть, как малолетка. И главное – не стесняйся танцевать! Будь свободен в танце! И пусть синяя птица счастья сегодня сядет тебе на нос!

– Хорошо. – Если я не приду сегодня на дискотеку, это будет значить, что Броус, Литтл и Нэшенд победили. – А ты любишь давать приказы.