Лужок черного лебедя

– Это не звезда, – если речь идет о вещах, которые пишут в книгах, значит, Моран точно ничего об этом не знает. – Это спутник. Он не сгорает в атмосфере, видишь? Он просто движется по прямой. Наверно, космическая станция готовится к приземлению. Никто не знает, где она рухнет.

– Да, но почему…

– Тихо!

Что-то двигалось там – в дальнем углу, где валялись каменные плиты, заросшие остролистом. Я был уверен, что слышал бормотание. Потом почувствовал запах сигарет. Моран шел за мной, все время повторяя: «что это?» (Господи, иногда он бывает таким олухом.) Я нагнулся, чтобы войти в укрытие из зарослей. Плуто Новак расположился на стопке надгробных камней, Грант Берч – на куче черепицы, Джон Туки сидел на корточках. Я так хотел сказать им, что это я, именно я, а вовсе не Моран, нашел их здесь.

Ты не можешь просто сказать «привет» таким серьезным пацанам, это прозвучит по-гейски. Поэтому я сказал: «Ну че, как оно?»

Плуто Новак, главарь Призраков, кивнул мне.

– Упс! – Моран вслед за мной пытался пролезть в укрытие и ткнулся головой мне в задницу. – Пардон, Джейс.

– Никогда не говори «пардон», – прошипел я.

– Ну, вы знаете правила? – Грант Берч затянулся сигаретой. – Вам нужно перелезть через эту стену, потом у вас будет пятнадцать минут, чтобы пересечь шесть задних дворов. Как только закончите – возвращаетесь под дуб. Суинярд и Рэдмарли будут ждать вас там. Успел – добро пожаловать в ряды Призраков. Опоздал или не явился – ты никогда больше не услышишь о Призраках.

Мы с Мораном кивнули.

– Если вас поймают, – добавил Джон Туки. – вы не Призраки.

– И, – Грант Берч поднял палец, – если вас поймают, вы никогда даже и не слышали о Призраках.

Я поборол Палача, чтобы сказать:

– Что такое «Призраки», Плут?

Плуто Новак наградил меня ухмылкой.

Наше укрытие задрожало, когда церковная колокольня пробила девять.

– Начнем? – Грант Берч посмотрел на нас с Мораном. – Кто первый?

– Я, – сказал я, даже не глядя на Морана. – Я не боюсь.

Первый задний двор был словно захвачен Трифидами (*Триффиды (англ. triffid от trifid — «трехчастный») — вымышленные хищные шагающие растения из романа Джона Уиндема «День триффидов» (1951))

Взобравшись на каменную стену забора, я обернулся на секунду, взглянул на пацанов – и спрыгнул вниз. Я оказался в зарослях высокой травы. Дом выглядел нежилым – света нет, незакрепленная водосточная труба криво висит вдоль стены, и в окнах – паутина. Я упал на землю и пополз, держа голову низко. На случай, если кто-то все же незаконно проживает в этом разрушенном доме и сейчас наблюдает за мной, выключив свет и заряжая стрелу в арбалет. (В этом разница между мной и Мораном. Моран бы просто пробежал тут во весь рост, так, словно это его личный задний двор. Моран никогда не берет в расчет снайперов.) Я вскарабкался на сливу, чтобы перебраться через забор. Что-то зашуршало у меня над головой!

Идиот. Это всего лишь пакет, застрявший между веток. Я снова услышал трубу – на этот раз в опасной близости. Я проскользил по узловатой ветке и перепрыгнул на кирпичную стену забора. Проще простого. И дальше – еще круче: прямо под забором стояла бочка, скрытая сосновыми ветвями. Я спрыгнул, и под ногами у меня раздался гулкий грохот: б-у-у-ум.

Второй задний двор был гораздо сложнее. Часть окон открыта, и шторы висят. Две толстые тетки на диване, смотрят «Астерикса и Обеликса». Комментатор Стюарт Хилл громко смеется из телевизора – и смех его похож на гул взлетающего истребителя.

В этом дворе совершенно не было укрытий. Сетка для бадминтона над потертым газоном, пластиковые игрушки, миски, мишени для стрельбы из лука, надувной детский бассейн, заваленный всяким мусором – все это выглядело ужасно дешево и жалко. Но самое худшее – у дальней стены был припаркован дом на колесах, и в нем сидел какой-то маленький толстенький тип с нелепым выражением лица и играл на трубе. Его щеки раздувались и сдувались, как у жабы, и – что самое обидное – он сидел лицом во двор.

Музыка взлетала вверх.

Музыка падала вниз.

Уже прошло, наверно, минуты три. Я просто не знал, что делать.

Дверь дома открылась, и жирная женщина рысцой побежала к фургону. Она заглянула к трубачу и сказала: «Вики спит». Он затянул ее внутрь, отложил свой инструмент, и они начали обжиматься, яростно и нетерпеливо, как собаки, дерущиеся за миску с молоком. Дом на колесах задергался.

Я спрыгнул с бочки, поскользнулся на мячике для гольфа, поднялся и побежал по двору, споткнулся о воротца для крикета, поднялся и хотел одним рывком перепрыгнуть через забор – но переоценил свои силы. Одна из досок хрустнула у меня под ногой.

Ты кретин, сказал мой Нерожденный Брат Близнец.

Я перевалился через забор и упал на землю, как мешок с картошкой.

Третий двор принадлежал мистеру Бродвоусу. Если он увидит меня, он позвонит отцу, и еще до полуночи меня четвертуют. Спринклеры распрыссссссссс-ссс-ссскивали воду. Лицо мне окропило водяной пылью. Росла здесь в основном стручковая фасоль.