Лужок черного лебедя

Я улыбнулся. Это просто эпично – стоять здесь на рассвете. Рыжий сеттер на побережье бегал наперегонки с самим собой, радостно топтался в волнах, набегающих и уползающих обратно в море. Сланец крошился и мелкими брызгами сыпался со скал со стороны Шармута. Грязные облака застилали горизонт, и утреннее солнце как бы щурилось из-под них, словно из-под полуопущенных век, но это было неважно – ведь главное, что сегодня ветрено, а это идеальная погода для воздушного змея.

Отец крикнул что-то.

– Что?

– Змей! Он почти достиг облаков и почти растворился в них, видишь? Он похож на дракона! Ты выбрал самого красивого змея, Джейсон! Я, кажется, понял, как сделать двойную петлю! – на лице отца сияла улыбка, которую вы никогда не увидите на фото. – Мы будем править небом! – он подошел ко мне поближе, чтобы не кричать. – Когда я был твоего возраста, мой отец однажды взял меня с собой в бухту Моркамб – в Грандж-овер-Сэндс – и мы запускали там змея (*Грандж-овер-Сэндс – город на южном побережье Англии*). В то время мы сами делали змеев… из бамбука, бумаги и ниток, а хвост мы делали из нарезанных молочных пакетов…

– Ты научишь меня (Палач заблокировал «когда-нибудь»)… однажды?

– Конечно, научу. Эй! А ты знаешь, как с помощью змея можно отправить телеграмму?

– Нет.

– Отличненько, подержи-ка… – отец передал мне катушку и достал шариковую ручку из внутреннего кармана куртки. Потом он выдрал кусок золотой фольги из пачки сигарет. Ему не на что было опереться, поэтому я встал перед ним на одно колено, так, словно готовился принять рыцарский титул, и отец смог использовать мою спину в качестве стола.

– Что и кому ты хочешь написать?

– «Мама и Джулия, жаль, что вас сейчас нет рядом».

– Хорошая идея, – отец так сильно давил, что я спиной чувствовал каждую букву, прямо сквозь одежду. – Все, можешь подниматься, – он обернул золотую фольгу вокруг нити. – Теперь раскачивай нить. Вот так. Вверх и вниз.

Телеграмма заскользила вверх по нити, по направлению к змею, нарушая все законы гравитации, и вскоре скрылась из виду. Но мы знали, что сообщение дошло.

– Lytoseras fimbriatum.

Я глупо моргал, глядя на отца, – что он, черт возьми, сказал? Что это значит? Мы расступились, чтобы дать владельцу магазина ископаемых вытащить вывеску.

– Lytoseras fimbriatum, – отец кивнул на спиралевидный камень в моей руке. – Это латинское название. Семейство аммонитов. Это легко определить: видишь, какой он слоистый, а вот этот слой самый толстый и повторяется чаще других…

– Ты прав! – я разглядывал замысловатый узор на камне. – Ly-to-ce-ras…

– fimbriatum. Это приятно – когда знаешь такие вещи.

– С каких это пор ты знаешь латинские названия ископаемых?

– Мой отец был геологом-любителем. Он разрешал мне брать свой альбом с экземплярами. Но только если я выучу их правильные имена. Я забыл большую часть названий, но отцовские Lytoseras были огромны. Вот они и застряли в моей памяти.

– Кто такой геолог-любитель?

– Это человек, который коллекционирует необычные камни. Каждые выходные он искал возможность отправиться на охоту за камнями со своим маленьким молоточком. Я думаю, этот молоточек до сих пор лежит где-то среди моих вещей. У него было много интересных находок с Кипра, из Индии – некоторые из них сейчас хранятся в музее Ланкастера. Во всяком случае они были там, когда я заходил в последний раз.

– Ух ты, а я и не знал, – я держал камень на ладонях и разглядывал его. – А это редкий вид?

– Не особенно. Но он очень красивый, да.

– Сколько ему лет?

– Сто пятьдесят миллионов. Для аммонита это почти младенческий возраст, если честно. Давай купим его?

– Правда?

– А что, разве он тебе не нравится?

– Очень нравится.

– Твой первый минерал.

Интересно, а эти спирали на камнях когда-нибудь заканчиваются? Или они лишь истончаются настолько, что мы уже не можем видеть их?

Чайки с важным видом шагали по краю мусорного бака рядом с входом в ресторан «Капитан и Бездельник». Я шагал рядом с отцом и все еще разглядывал свой аммонит, когда, откуда ни возьмись, появился чей-то локоть и ударил меня в лицо так, что голова моя откинулась назад.

– Джейсон! – крикнул отец. – Смотри, куда идешь!

В носу у меня гудела боль. Я хотел выдохнуть, но не мог.

Незнакомец тер свой локоть.

– Ничего страшного не случилось, Майк, – сказал он. – Нет причин вызывать вертолет скорой помощи.

– Крэйг! Господи Боже!

– Совершаю утреннюю пробежку, Майк. А этот пострадавший, я так понимаю, с тобой?

– Угадал с первого раза. Джейсон, мой младший.

Единственный «Крэйг», которого знает отец, – это Крэйг Солт. И этот загорелый мужик вполне подходил под стандартное описание Солта.

– Если б я был грузовиком, – сказал он мне, – ты бы уже давно был лепешкой на асфальте.

– Это пешеходная дорога, – мой нос все еще ныл, и я не говорил, а гундосил, – здесь нельзя ездить на грузовиках.

– Джейсон, (отец, стоящий здесь и сейчас, и отец, купивший мне аммонит, – это были два разных отца) немедленно извинись перед мистером Солтом! Он мог споткнуться об тебя и получить серьезную травму.