Львиная охота

Я, конечно, расписался в графе "ознакомлен", не стал капризничать. После чего вернулся к окошку. Там уже стоял посетитель, брезгливо обмахиваясь точно такой же подписанной грамотой. Он проворчал, легко распознав во мне товарища по несчастью:

- Они тут сумасшедшие.

- Я обратил внимание, - нейтрально сказал я.

- Ввели свои деньги, - воодушевился он. - Какого черта? Вот раньше, до заварушки - плати, чем хочешь. Вы бывали здесь раньше? Хоть драхмами плати, хоть крузадо. Райское было местечко. Но теперь мне выбирать не приходится, полиартрит совсем замучил, засыпаю, вы не поверите, только с излучателем в люстре. А здесь, говорят, просто чудеса творятся. Ни одного чуда, правда, я пока не видел, если не считать того, что доллары наши им почему-то не нравятся...

- Рубли тоже, - вставил я.

Он изменился в лице.

- Вы русский?

- Если в роддоме не наврали.

Он отвернулся.

- Кругом русские, куда ни плюнь, - сказал он как бы сам себе, но так, чтобы все услышали. - Что ж они всюду лезут? Уже превратили свой Верховный Совет во Вселенский, и опять мало. Мир спасают, просто мания какая-то, от них бы кто спас. Такое место изгадили... - Он сунулся головой в окошко и спросил у операторши: - Вы не обидитесь, мэм? Я пережду где-нибудь в уголке, пока помещение не очистится от свиней.

Некоторое время этот несчастный, переполненный злостью человек пребывал в сладком ожидании ответных чувств с моей стороны. Когда он удалился, со скрипом волоча свои плохо гнущиеся мощи, я обратился к барышне по ту сторону стекла:

- Просветите новичка, добрая фея. Почему на улицах нельзя расплачиваться долларами или рублями, если в ваших магических правилах нет на это запрета?

- Пожалуйста, расплачивайтесь, - ослепили меня улыбкой. - Если кто-то согласится, никаких проблем. Ваш паспорт и гостевую карту, пожалуйста...

Если кто-то согласится, мысленно повторил я. Поистине, их Национальный Банк сотворил чудо, и не видно ни одного разумного объяснения, каким образом это сделано. Правильно подметил мой разговорчивый русофоб: здешние финансы нынче - совсем не то убожество, которое было раньше. И во главе всего - Стас-Бляха, служивший когда-то простым бухгалтером при Академии. Встретиться бы нам, озабоченно подумал я. Не упустить бы случай, а то когда еще занесет меня на эту благословенную землю, изгаженную вездесущими русскими волонтерами...

Формальности не отняли много времени. У кассира народ уже рассосался, и я сменил одно окошко на другое. Девчушка, только что отошедшая от кассы, бегом торопилась к выходу, открыто целуя зажатую в пальцах купюру.

- У детей тихий час, - отчетливо произнес кто-то.

Очевидно, это было весьма остроумно, потому что компания из трех молодых людей (два парня и девушка), вошедшая в банк со стороны площади, хором засмеялась, дав бегунье дорогу.

- Смотри под ноги, хрустяшка! - послали ей вслед.

- Совсем стыда не осталось, - сердито сказал пожилой охранник, прогуливающийся вдоль стоек. - Хрусташи, отбросы помойные. Скоро начнут прямо под дверями укладываться.

Я быстро получил свою порцию денежных знаков и сунул пачку в карман, не пересчитывая. В этот момент телефон запищал у меня в ухе.

Звонил Вивьен Дрда.

- Подожди, мичман, - сказал я ему. - Сейчас на улицу выйду...

Возле охранника я ненадолго притормозил.

- У вас что, не получается? - спросил я со значением.

Тот вдруг застыл. Не найдя, что ответить, он нервно сморгнул; тогда я предположил сочувственно:

- Может, не так питаетесь?.. Да не с тобой я говорю, мичман, спокойно.

Не люблю, когда детей обижают, есть у меня такое уязвимое место. Собственными детьми за полвека не обзавелся, оттого, наверно, и переживаю за чужих. Я пошел себе дальше - к солнцу, к пальмам, к открытому настежь городу, - а задетый мною старый дурак послал мне в спину с неожиданной тоской:

- Не говорите ерунду! Ну причем здесь питание-то?

Двери вывели меня, по счастью, с противоположной от площади стороны, подальше от скамейки с голым Жиловым. Здесь было море - наконец-то я его увидел. Город спускался к морю широкими террасами, лежал под ногами, как макет, и казалось, достаточно шагнуть, чтобы раздавить гигантской сандалией этот игрушечный мир. Отель стоял в изумительно красивом месте, как раз на границе равнинной и прибрежной частей... Оказавшись снаружи, вне зоны действия любопытных ушей, я сказал Вивьену напрямик:

- У меня алиби, имей в виду. В момент нападения на камеры хранения я гулял с тобой по проспекту Ленина.

- Остришь, - неодобрительно сказал полицейский начальник. - Рад за тебя. Bleskovy hovor, Maks6.

- Samo pozornost7.

- Забыл ты язык, ай-ай-ай. Тебе знакомо имя Рэй?

- Кто это?