Львиная западня

- Если пообещаешь, что история про родителей не для печати, я расскажу. – Лера тут же кивнула. – Отец всегда считал, что быть цирковым артистом – это несерьезно. Мама в итоге смирилась, но он нет, хотя прошло уже бог знает сколько времени. Он вроде даже ни одного моего выступления не смотрел.

- Ты давно их видел?

- Они приезжали в прошлом году. Отец не преминул съязвить, что из-за моего характера от меня даже жена ушла. Мы тогда опять поругались.

- А как твоя мама к Насте относилась? Одобряла?

- Не-а. Говорила, что она слишком легкомысленная. А я, дурак, ее еще оправдывал... В общем, возвращаясь к твоему вопросу, моя настоящая семья – это мои кошки. Кира, Брут, Марк. Гай вообще всем отцам фору даст, он себя мнит настоящим лидером, и если хоть что-то будет не по его, такую трепку устроит – мама не горюй! А я так, упорно делаю вид, что он на самом деле такой независимый, а сам тихонько направляю, куда мне надо.

- А сколько лет Черчу? – вдруг спросила Лера. Игорь отвлекся от дороги, удивленно на нее глянув.

- Полтора года всего. Он на манеже не умеет еще многого, в качестве массовки в основном сидит, привыкает. А чего ты вдруг?

- Вспомнила, как ты его с манежа выносил, – улыбнулась Лера. – Еще удивилась тогда, сколько же он весит, если ты его так запросто на руки поднял. Это разве не опасно?

- Опасно, но я больше за него боялся, – признался Игорь. – Если бы на арене еще были другие звери, было бы труднее. Остальные тут же на него бы кинулись, как на слабого. К тому же, когда зверь в таком состоянии, он не воспринимает тебя адекватно. Ему больно, страшно, он тебя когтями может просто непроизвольно порвать. Так что считай, что мне повезло. Если бы его тогда отчасти не парализовало, я бы с тобой тут сейчас не сидел. А весит он чуть больше сотни. Для его возраста это норма.

Он свернул во двор, обогнул дом и остановился. Лера увидела куполообразную крышу цирка.

Степан Семеныч, по обыкновению, встретил их вялой улыбкой, но Игорю показалось, что у старика насмешливо блестят подслеповатые глаза. Едва заметно, но блестят. Покосившись на Леру, вахтер что-то тихо пробурчал себе под нос, и Игорь вдруг понял, что все вокруг уже давно сосватали его ей в мужья, да понял так ясно, как будто открыл для себя уже давно всем известную истину.

Только его об этой истине спросить позабыли.

Расписавшись, Игорь потянул Леру за руку, оставив Семеныча смотреть им вслед.

- Дай бог, чтоб сошлись, а... – пробормотал вахтер. – А то сил смотреть на его метания уже нет.

Игорь чертыхнулся, искренне понадеявшись, что Лера слов сторожа не услышала.

Они свернули в смутно знакомый Лере коридор. Кажется, именно сюда в итоге ее привели в день первого убийства, уже после темноты в зверинце и найденного тела. Да, точно, вон и номера на дверях гримерок!

Игорь остановился у двери с номером шесть, неторопливо отпер ее и отошел в сторону, пригласив ее внутрь. Она застыла тут же, в дверях.

Что она ожидала увидеть, Лера сама не знала. Но чего в этой комнате точно не было, так это мишуры. Никаких детских снимков, фотографий друзей или родителей, даже плюшевых игрушек, наверняка подаренных Громову зрителями, и то было всего несколько. В углу скромно стояла старая кушетка, застеленная клетчатым пледом, а стол с зеркалом был усыпан какими-то записями. Проследив за ее взглядом, Игорь сгреб свои записки и сунул в ящик стола.

- Не обращай внимания, это так... Расчеты для номера.

- Да ну? – усомнилась Лера. Игорь скорчил гримасу. – А мне кажется, это что-то очень личное.

- Раскусила. Поклонницы иногда одолевают.

Подробностей не последовало. Он отвернулся к чайнику, где начал колдовать над чаем, а Лера вернулась к осмотру.

В целом, это было сугубо профессиональное помещение. Ничего лишнего, только самое необходимое, но даже при таком минимализме здесь было уютно. В глаза бросился кустик фиалок в керамическом горшке, одиноко стоящий на верхней полке, и в мыслях что-то щелкнуло.

Она все гадала, чем таким необычным пахнет от Громова. Вроде бы домашним, но свежим. Фиалками.

С ума сойти.

- Ты садись, – он протянул ей чашку, над которой полупрозрачным облачком повис пар, – а я пойду, попрошу, чтобы тигров на манеж привезли. Только не выходи никуда.

Лера закивала, чувствуя себя китайским болванчиком, и отхлебнула чай, тут же ошпарив себе язык.

Все, что она за эти дни узнала об Игоре Громове, никак не укладывалось в голове. Талантливый дрессировщик на манеже и совершенно одинокий человек в быту, он высоко ценил искренность, щедрость и доброту, не терпел лжи и предательства, нередко язвил по делу и без, но всегда оставался настоящим. Каким-то благородным что ли.

Даже к своим кошкам он относился с огромнейшим уважением и заботой, словно они были для него больше, чем просто животными. И – Лера была уверена – он действительно считал их не просто цирковыми зверями, а почти что своими друзьями и близкими.

Она не думала, что еще остались такие люди. Куда чаще ей попадалась сплошная фальшь и маски, а тут...

И эта его искренность, прямолинейность, упорство – это сбивало ее с толку.