Львиное логово

И хмурый царь дал команду выводить тяжелую конницу напротив центра ассирийского войска, где, как всегда, стоял Царский отряд. После обычной перестрелки лучников, выпустивших по колчану стрел, настало время красы и гордости Персидского царства. Глаз Ахемена цеплял какую-то незначительную деталь, но она ускользала от него солнечным зайчиком. Озарение пришло только тогда, когда конница почти начала разбег, но было уже поздно. Прозвучал переливистый сигнал рога, и Царский отряд, скаля зубы, перестроился из трех шеренг в десять, развалившись на отдельные кисиры. Воины отбросили плетеные щиты, прикрывшие их от лучников, а с земли были подняты длинные пики, которые превратили привычную фалангу из трех шеренг в монолитный пехотный строй, непроницаемый для тяжелой конницы. Но это Великий царь уже увидел, когда поскакал в гущу сражения, сжав до боли ребра своего коня. Атака непобедимых доселе катафрактов захлебнулась. Ассирийцы, которые уже давно отработали способ защиты от таранного удара, были удовлетворены. Дорогущие скакуны получали раны или гибли, а всадники не могли пробиться через стену длинных пик, усеивая телами вытоптанное поле.

— Отход кавалерии, — орал великий царь, но развернуть такую массу людей получилось ой как не скоро, и потери были большие.

На флангах было не так скверно. Даже, скорее, было как раз неплохо. Ассирийские колесничие на левом фланге, виртуозно управлявшие четверкой лошадей движениями пальцев, нарвались на киммерийских всадников, которые с истошным визгом рубили экипажи менее маневренных повозок длинными мечами. Те отвечали стрелами, стоя на качающейся колеснице, выбивая кочевников из седел. Но колесниц были сотни, а всадников — тысячи, и это решало исход боя.

А правый фланг ассирийского войска, состоявший из наемной пехоты, был практически смят, попав под удар десятка огнеметов и аншанской фаланги. И только ухмыляющиеся воины из ассирийских кисиров, стоявшие сзади, предотвратили бегство обезумевших сирийцев, урартов, лувийцев и прочей иноземной швали. Трусов начали резать, и только так собрали снова подобие строя. Правый фланг медленно полз назад, отбиваясь от длинных копий фалангистов и усеивая поле битвы телами наемников.

Великий царь Синаххериб, стоявший на холме, прекрасно видел картину боя, и, как только гонец принес ему известие, что грозные драконы, извергающие пламя, уводят с фланга в центр, он бросил одно слово.

— Кожи!

Туртан склонил голову и начал раздавать отрывистые команды.

Ахемен, который решил перебросить сифонофоры в центр, чтобы устрашить воинов Царского отряда огнем, просчитался. Струи пламени, попавшие на мокрые кожи, которыми прикрылись солдаты, дали совсем не тот эффект, что раньше. Да, кто-то превратился в живой факел и выл, катаясь по земле, но таких было куда меньше, чем раньше. Воины, по большей части, отбрасывали тлеющие шкуры и деловито затаптывали огонь.

— Немыслимо! — сказал изумленный Хумбан-Ундаш. — Да что же это за люди! Баллисты сюда!

Переносных баллист было всего пять. Уж больно громоздкой и ненадежной была конструкция. Огромные копья, полетевшие в воинов Царского отряда, собирали свою жатву, убивая по два человека сразу и отрывая конечности. Это вызывало ужас, но центрдержался. Ну копья, ну большие, ну и хрен и с ними, копий они, что ли не видели.

Вскоре войска выдохлись. Люди безумно устали. И как-то само собой воины отхлынули друг от друга, волоча раненых товарищей. Погибли тысячи с обеих сторон. Солнце на небе уходило на закат, предвещая отдых оставшимся в живых.

— Повелитель, — Арда-Мулиссу склонился перед отцом. — Боги сегодня не благосклонны к нам. Мы, может быть, и победим, если Ашшур и Адад будут милостивы, но нашего народа больше не станет. Нас после этого покорят даже презренные маннейцы.

— Я знаю, сын мой. И я сделаю то, что подобает царю и потомку царей. Глашатая сюда!

Через четверть часа к персидскому лагерю поскакал Голос Царя, по-прежнему удивляя красотой одежд. Борода его была не так хороша, как раньше, потому что Глашатай бился сегодня весь день. Как то не до красоты ему было. В руках его были ветки, и ни один воин не смел даже подумать плохого, видя священный знак. И даже в лагерь его пропустили сразу же, услышав короткое:

— К царю. Переговоры.

Он молча стал на коне перед шатром Ахемена, наотрез отказавшись входить внутрь. Его обступала любопытная толпа воинов, которые дивились его нарядам и по-крестьянски прикидывали, что бы они могли купить за них. Получалось много, очень много. Глашатай царя не смотрел на чернь. Его взгляд был прикован ко входу в шатер. Он ждал персидского царька, чтобы донести до него волю своего повелителя. Наконец, тот вышел, оглядывая собравшуюся толпу хмурым взглядом.

— Я пришел сюда, что бы передать тебе волю моего царя.

— Ну, передавай, — буркнул Ахемен.