Львиное Сердце

– Здесь, сир, – сказал майордом, собираясь постучать.

Отстранив его, Ричард стукнул один раз и открыл дверь.

– Мама?

– Иисус сладчайший! – послышался мелодичный голос. – Ричард?

– Мама! – восторженно воскликнул он и шагнул через порог.

Джон юркнул за ним.

– Он не один, матушка. Я тоже здесь.

– Джон, мой дорогой. – Тепла в голосе стало меньше.

– После вас, сэр, – обратился я к Фиц-Алдельму с преувеличенной любезностью.

– Нам нужно поговорить, – сказал он сумрачно и вошел в комнату.

Встревожившись, но, будучи не в силах возразить, я последовал за ним. И как только оказался в просторной, светлой комнате, сразу забыл о своих заботах.

Ричард и Джон опустились на колени перед Алиенорой, красивой и стройной, несмотря на преклонный возраст. С волосами, убранными под золотую сеточку, в темно-малиновом платье, с дорогой брошью на груди, она выглядела как истинная королева.

– Встаньте, – со смехом сказала Алиенора. – Не могу же я допустить, чтобы вы, будущий король и повелитель Ирландии, стояли передо мной на коленях.

– Я всегда буду оказывать тебе такое уважение, мама, – сказал Ричард, целуя ее правую руку.

– И я, – угодливо добавил Джон.

Алиенора бросила на Ричарда взгляд, полный обожания.

– Встаньте, сир, прошу, – сказала она, потом, повернувшись к Джону, подняла и его. – Рада видеть вас обоих в добром здравии.

– А я – тебя, – произнес Ричард.

Ее улыбка была лучезарной.

– И теперь ты король. Наконец-то.

Радость отразилась на лице Ричарда.

– Наконец-то, мама.

Лицо у Джона стало таким, словно ему в рот попал кусок протухшего мяса.

– Как прошло плавание из Нормандии? – спросила Алиенора, заметив это.

– Сносно, мама, – сказал Джон.

Ричард подмигнул.

– Мой братец провел большую часть времени, уткнувшись носом в ведро.

– Не моя вина, что меня тошнит в море, – возразил Джон.

– Пора бы уже привыкнуть, – фыркнул Ричард. – Тебе скоро плыть назад.

Джон надулся.

Мне доводилось слышать о планах герцога насчет Джона и незаконнорожденного брата, Жоффруа. Обоим запрещалось появляться в Англии, пока мы совершаем Крестовый поход, – чтобы предотвратить попытки захватить трон.

– Мир, – сказала Алиенора.

Братья подчинились, и я улыбнулся про себя. Двое взрослых мужчин успокоились, стоило ей произнести всего одно слово.

– У меня было много дел, мама, но у тебя еще больше, – сказал Ричард. – Я благодарен тебе.

– Проведя столько лет в заточении, я знаю, как прекрасно вновь оказаться на свободе, – проговорила королева. – Я с радостью отдала приказ опустошить тюрьмы. Кроме того, это милосердное деяние поможет душе Генриха на небесах. Ваш господин отец погребен?

– Да. В Фонтевро, как он распорядился, – безразлично ответил Ричард.

Лицо государыни омрачилось.

– До сих пор не могу поверить, что его нет.

Она все еще питает к нему чувства, с удивлением подумал я. Возможно, это лишь крупицы былой любви, но они есть. Ричард снова взял ее за руку.

– Теперь ты свободна. И снова королева!

– До твоей женитьбы.

– Даже тогда тебя будут любить и почитать, мама.

Глаза ее потеплели.

– Ты взял с собой Джона, а следовательно, внял моему совету.

– Внял, после долгих размышлений. Ему отойдут графства Сомерсет, Дорсет, Девон и Корнуолл, а также Ноттингем и Дерби. Эти владения обеспечат ему ежегодную ренту в четыре тысячи фунтов – вполне достаточно для принца крови.

– Это хорошо, – сказала Алиенора.

– Я благодарен, сир, – заявил Джон.

Ричард сурово посмотрел на него.

– Щедрое вознаграждение за вероломство.

Щеки у Джона покраснели, взгляд потупился.

– Кровь есть кровь, – сказала Алиенора. – Нельзя бросать своих.

Поступки герцога казались мне не очень понятными. Он как никто другой ценил преданность и верность. Ричард щедро вознаградил баронов и рыцарей Генриха, оставшихся с ним до конца: лучшим примером был Маршал. Тех, кто не проявил должной верности, он лишил должностей или подверг штрафу, а кое-кого покарал обоими способами. Вороватого сенешаля Анжу даже заковали по рукам и ногам и бросили в темницу. А трусливый Джон, бросивший умирающего отца, как только стало ясно, что его дело проиграно, не понес никакого наказания. Совсем напротив: ему пожаловали изрядный кусок Англии, способный обеспечить огромный годовой доход. Как сказал мне де Дрюн, он отошел Джону в утешение за то, что его не провозгласили наследником. Этой чести удостоился Артур, сын Джефри, покойного брата Ричарда и Джона. Расчетливый шаг – двухлетний ребенок вряд ли станет угрожать престолу, пока Ричард совершает Крестовый поход. Джон, уже взрослый, являл собой совершенно иную, более опасную кандидатуру.

– Давай забудем прошлое, – обратился Ричард к Джону. – Ты – единственный брат, который остался у меня, и я хочу, чтобы мы были друзьями.

– И я желаю этого всем сердцем, – искренним тоном заверил Джон.

Под одобрительным взглядом Алиеноры два брата обменялись поцелуем мира.