Львиное Сердце. Дорога на Утремер

Алиенору беспокоили столь громадные затраты. Она гадала, сумеет ли королевское казначейство оправиться от потерь, ибо саму её не затронула крестоносная лихорадка, поразившая сына и столь многих прочих. Но королева черпала утешение в талантах Ричарда как стратега, его даре организатора. Поход её французского супруга обернулся катастрофой по вине близорукости и неспособности Людовика. Если уж Ричарду неизбежно предстоит воевать, ей хотелось рассчитывать на его успех, и выказанные сыном недюжинные способности к всестороннему планированию оказались очень кстати.

Грядущий его отъезд страшил Алиенору как немногие события в её жизни. Она понимала, что жизнь сына постоянно будет ставиться на кон в игре со смертью. И каждое утро ей предстоит просыпаться, не зная, переживёт ли он новый день в этом аду на земле. Неужели Всевышний способен отобрать у неё ещё одного сына? Ответ был ей известен, потому как кладбища всего христианского мира были заполнены детьми безутешных матерей. И если Ричарда убьют в какой-нибудь далёкой пустынной битве, то империя, которую его отец собирал такой огромной ценой, может умереть вместе с ним.

— Бабушка! — Рихенца тронула королеву за руку, озабоченная отсутствующим взором родственницы. Неизвестно, что видела сейчас Алиенора перед собой, но только не большой зал замка Нонанкур. С облегчением вздохнув, когда королева сморгнула и улыбнулась, девушка попросила разрешения найти Алису, этот печальный призрак, держащийся в стороне от увеселений.

— Она выглядит такой одинокой, — без обиняков заявила Рихенца.

Ей было известно, разумеется, что Алисе не суждено стать супругой дяди Ричарда. Все придворные также знали это и старались держаться подальше от принцессы: кто-то не чувствовал себя уютно в её обществе, кто-то опасался угодить в немилость к королю. Всё было не так плохо, подумалось Рихенце, пока здесь находились леди Дениза, герцогиня Бретонская и Изабелла Маршалл, давние подруги Алисы. Однако этим утром Констанция в сопровождении бретонских вассалов отбыла, получив разрешение Ричарда, навестить свою дочку в Руане. Дениза и Андре тоже уехали, а Изабеллы не было в зале, поскольку она страдала от тошноты на ранней стадии беременности. Алиса осталась одна-одинёшенька в окружении только фрейлин, и Рихенца не могла смотреть, как принцессы, без малейшей её вины, стараются избегать все кому не лень.

Алиенора посмотрела на Алису, потом снова на внучку.

— Конечно, дитя моё. Чтобы сделать доброе дело, не требуется разрешения, — заверила она девушку, подумав, что для всех, включая Алису, будет лучше, когда её переведут в Руанский замок. — Рихенца, передай по пути дяде Джону, что я хочу поговорить с ним.

Рихенца с присущей ей расторопностью исполнила поручение, и вскоре на помосте появился Джон, выглядевший как польщённым, так и настороженным.

— Ты сегодня вечером был в Дре, — промолвила королева вполголоса, когда сын сел рядом. — Что, по-твоему, там произошло?

Когда молодой человек признал, что не имеет понятия, Алиенора раскрыла истинную причину своего приглашения.

— Мне никогда не доводилось встречаться с французским королём, — с сожалением сказала она. — Поэтому я вынуждена полагаться на мнение других. Ричард считает Филиппа трусом, и это накладывает неизбежный отпечаток на его суждения.

— Естественно, — отозвался Джон, подумав, что для Ричарда единственным мерилом человеческих достоинств является готовность лить кровь. — Значит, ты хочешь узнать, что думаю о Филиппе я?

Вопрос был призван потянуть время. Принц понимал, что мать испытывает его, и хотел действовать наверняка.

— Мне сдаётся, Филипп из числа людей осмотрительных, — осторожно начал он. — Но не берусь сказать, позволяет ли это назвать его трусом. Большинство мужчин знакомы со страхом куда ближе, нежели мой брат. Полагаю, Филипп гораздо опаснее, чем это представляется Ричарду, потому как он умён, безжалостен и крайне целеустремлён. И ненавидит Ричарда со страстью, сжигающей его до мозга костей.

— Вот как?

Алиенора пристально смотрела на младшего сына. Тот никогда не выказывал особенной политической проницательности. До того дня, пока не покинул вовремя проигравшего войну отца. Единственный раз, когда Генрих доверил ему власть, это когда послал управлять Ирландией. Джон напрочь провалил попытку, позволив своим молодым рыцарям насмехаться и издеваться над ирландскими лордами. Сам он растрачивал деньги так беспечно, что оказался не в силах платить своим рутье, и те переметнулись к врагу. Это верно, что тогда ему было всего восемнадцать. Конечно, Ричард и Жоффруа в этом возрасте уже вели успешные кампании в Аквитании и Бретани, но ей очень хотелось верить, что сын способен повзрослеть и учиться на своих ошибках. Ведь вырасти из него новый Хэл, их династия может оказаться обречена.

— Почему ты решил, что Филипп затаил на твоего брата такую злобу? Ричард никогда всерьёз с ним не ссорился.

«Пока», — добавила Алиенора про себя, подумав про Алису и Беренгарию.

Джон удивился, что этот вопрос требуется задавать.