Львиное сердце. Под стенами Акры

Онфруа де Торон снова выступал в качестве толмача и сидел между Ричардом и аль-Адилем, чтобы тем можно было без труда вести беседу. Ему пришлось пережить в начале один неприятный момент, когда король выразил протест, что его людей заманили в ловушку в то время, когда обе стороны согласились на мирные переговоры, а брат султана напомнил хладнокровно, что идет война, и они сами потеряли троих дорогих сердцу Салах ад-Дина мамлюков под ибн-Ибраком. Онфруа знал, что Ричард лично убил одного из них в битве, но почел за благо оставить это при себе. Не перевел он и замечание аль-Адиля про убитых людей.

В остальном же, как ему показалось, беседа протекала с редкой сердечностью. Рыцарь не ожидал такого согласия между этими двумя людьми, но по крайней мере в этот день того, что их объединяло: любовь к лошадям и соколиной охоте, взаимное уважение к доблести и боевым умениям друг друга, сходное ироничное чувство юмора, хватило, чтобы перебросить мост через пропасть, разделяющую христиан и мусульман, людей, поклявшихся вести священную войну и джихад соответственно.

Они живо обменивались мнениями насчет кормления коней и бытующими между франками и сарацинами различиями в стиле верховой езды. Затем началась дискуссия про охоту — Ричард был заинтригован, узнав, что аль-Адиль умеет натаскивать гепардов. С течением времени разговор, как и следовало ожидать, свернул на более острую тему — тему брачного предложения.

— Я пришел в отчаяние, — откровенно заявил сарацин, — при вести, что твоя прекрасная сестра наотрез отказывается стать моей женой.

— Не все потеряно, — заверил его Ричард. — Но ее гложут сомнения по поводу брака с мужчиной не ее вероисповедания. Но может статься, есть способ исправить дело. Как ты смотришь на то, чтобы перейти в христианство?

Аль-Адиль поперхнулся жулябом, но быстро оправился.

— Как смотрит госпожа на то, чтобы стать мусульманкой? — парировал он, и когда их с Ричардом взгляды встретились, оба обменялись улыбкой полного взаимопонимания.

— Увы, имеются и другие осложнения, — признался король. — Наши епископы и священники непоколебимо выступают против такой партии, поэтому необходимо добиться разрешения из Рима от папы. Ответа ждать придется месяца три, но если он будет положительным и моя сестра согласится, тогда все прекрасно и замечательно.

— А если она откажется?

— Тогда у нас остается другой путь. Моя сестра, как тебе известно, вдова, поэтому на ее брак нам требуется согласие папы. Но к невинным девушкам это ограничение не относится. Поэтому могу предложить в качестве невесты свою племянницу. Она еще очень юна, зато высокого рода: дочь моего брата и герцогини Бретонской.

— Я передам твои слова моему брату, — пообещал аль-Адиль.

Онфруа вздохнул с облегчением, в надежде, что на этом обсуждение матримониальных планов закончится, потому как ему трудно было сохранять невозмутимость, пока Ричард лгал про якобы упорное сопротивление клириков, ни один из которых и понятия не имел о предполагающемся браке, и потом, когда король переписал в угоду себе некоторые пункты канонического права. Вопреки близкому знакомству с арабским, де Торона нечасто приглашали переводчиком на столь важные переговоры, и он опасался, что способен невольно выдать что-то посредством своей реакции на чью-то реплику. Как удачно, подумалось ему, что аль-Адиль и Ричард слишком забавляются своей словесной дуэлью, чтобы обращать внимание на толмача.

Аль-Адиль осушил кубок.

— Надеюсь, мы сумеем прийти к согласию, Малик-Рик. Потому как в противном случае султан может прислушаться к иным предложениям.

Ричарду очень хотелось узнать, что именно предлагает иуда из Тира.

— Скажи мне вот что, милорд. Способен ты отречься от своего Бога?

— Нет. — Аль-Адиль больше не улыбался.

— Как и я. Зато человек, обращающийся против единоверцев, совершает именно отречение. Готов ты или твой брат довериться такому человеку?

— Интересный вопрос, — уклончиво ответил турок. — Я передам его султану.

— Если бы я мог с ним встретиться, как просил, то задал бы его лично, — намекнул Ричард.

— Э, мой господин, брат сказал тебе, что королю не следует встречаться с другим королем, пока между ними нет мира.

— Но мы-то с тобой встречаемся.

— Я ведь не король, — заметил аль-Адиль дружелюбно.

— Ты можешь им стать, если примешь мои мирные условия.

Его собеседник только рассмеялся и хлопнул в ладоши, памятуя о том, что Ричард перед тем выказывал желание послушать сарацинскую музыку. К удивлению франков, развлекать их вышла молодая девушка с арфой. Наслышанный о крайне ревнивом отношении сарацин к своим женщинам, стремлении спрятать их от чужих глаз, Ричард был удивлен внешним обликом музыкантши, живот которой был совершенно обнажен. Король наклонился к Онфруа и спросил, нельзя ли тактично выяснить причину, но пулену обращаться к аль-Адилю не было нужды, ибо он и так знал ответ.

— Это рабыня, монсеньор, — пояснил рыцарь так буднично, что Ричард и его спутники переглянулись, в очередной раз вспомнив про то, что утремерские христиане в некоторых смыслах ближе к сарацинам, чем к европейским своим братьям.