Львиной Тропой. Пульс (СИ)

========== 1. Недоброе утро ======

Пролог

Сколько себя помню, я всегда шёл по этому пути. Спотыкаясь, стараясь не падать, но продолжал шагать, упрямо перебирая ноги. Это мой путь, моя дорога, которую мне суждено пройти одному. Сколько я себя помню, я всегда был один. Но где-то там, далеко, меня ждали. Я знал это, я искренне в это верил. Меня ждали, задержавшегося путника, потерявшегося, но не забытого. Зачем? Почему? Я не знал. Я просто шёл туда. Спешил, как мог. Торопился в место, где обещал быть…

Недоброе утро

Говорят, что утро не бывает добрым.

Вынужден с этим согласиться, если учесть, что проводить мне его пришлось в медпункте. И если учесть обстоятельства, при которых я сюда попал. Ещё эта чушь про место, про путь. Откуда она? Не иначе как явный симптом черепно-мозговой…

Я сидел на койке под пристальным и укоризненным взглядом доктора Квины Кадоваки, невысокой, чуть полной женщины, лет так за пятьдесят, и не знал куда себя деть. Среди студентов она пользовалась большим авторитетом, к её словам прислушивались, а одобрение от неё или же порицание многое значило для кадетов. И дело даже не в том, что она лечила наши болячки и учила лечить нас, нет. Обладая совсем не грозной внешностью, спокойным голосом, который, наверно, ни разу в жизни не повышала, она умела расположить нас к себе. Как будто бы она одна из старших членов нашей огромной семьи, этакая бабушка, которую все слушают, любят и уважают. Да, наверно именно так. Бабушка Кадоваки. Бабуля.

Я сидел, опустив голову, и мысленно сжимался, ожидая нагоняй от неё. Уж лучше обратно в бой, хоть голова всё ещё болела. И ощущения странные, то ли звон, то ли треск в ушах. Опять же мысли странный ход принимают… Сильно мне досталось.

— Ну, старший кадет Леонхарт, — наконец произнесла она. — Как вы себя чувствуете?

Чувствовал я себя паршиво. И не только из-за удара по голове. Как минимум из-за того что она обратилась ко мне на «вы». Плохой знак.

— Голова побаливает, — я поднял на неё взгляд и указал пальцами себе на лоб.

Собственный голос показался мне немного заторможенным. Шум в голове всё ещё не прошёл.

— Тебе вообще повезло, Скволл, ты это понимаешь? — строго спросила она.

Я молчал. Отчасти от того, что сказать было нечего.

— Вы ведь с Сейфером не просто тренировались, верно? Хотя можешь не отвечать, я и так догадываюсь как всё было, — всё тем же тоном продолжила она. — Вот скажи, Скволл, почему ты его просто не игнорируешь?

Хороший вопрос.

— Я же не могу просто убежать.

— И вот ты здесь. Хочется выглядеть крутым, да? — Кадоваки подошла к кушетке, на которой я сидел, запрокинула мою голову. — Та-а-ак… Нет, сотрясения у тебя всё же нет. Слушай, а может тебя подстричь в наказание? — она слегка потрепала меня за чёлку. Затем улыбнулась — Или клизму профилактическую поставить, а?

— Не надо, — я мысленно вздохнул с облегчением. Глупая и банальная шутка означала, что Квина Кадоваки уже перестала злиться. Взбучка меня миновала, пронесло.

— Ну так и быть, — доктор перестала изучать моё лицо и зашагала к своему рабочему столу. — Но в следующий раз пеняй на себя. Кстати, — она остановилась на полпути. — Мне придётся поставить в известность твоего инструктора, напомни-ка её фамилию.

— Трип, — выдавил я из себя. Кажется, взбучка меня всё же ждёт, вернее её изощрённый аналог: методичный разбор полётов, когда тебя принуждают самого озвучивать что, как и когда ты сделал не так. Не без попыток покопаться в моей психике. Излюбленный способ моего инструктора. Тот вариант, где Кадоваки отчитала бы меня по полной, уже не казался столь уж ужасным.

— Точно, Квистис Трип, — доктор продолжила свой путь к столу. — А ты полежи пока ещё чуть-чуть. И впредь будь осторожней.

Я послушно лёг на кушетку и накрыл лицо рукой.

— Квистис? Доброе утро, — услышал я голос Бабули через несколько мгновений. — Всё в порядке, дорогая, можешь забирать своего кадета минут через тридцать. Да… Да уж… Конечно плохо, строже надо со своими подопечными, а то они, не ровен час, поубивают друг друга. В порядке, вот только шрам останется… Договорились, жду тебя.

— Я рада что с тобой всё хорошо, — тихо произнесли у меня над самым ухом.

От неожиданности я вздрогнул. У кушетки, склонившись, стояла молодая девушка. В гражданской одежде — первое, что я отметил. Второе — это то, как она на меня смотрела.

— Поправляйся, Скволл, — удостоив меня милой улыбкой, она медленно двинулась к выходу. Кто она? И чего она меня такие нежные взгляды бросала? Разве мы действительно знакомы? И почему я об этом подумал? Ладно, пофигу, наверняка последствия удара Сейфера.

Стоп! Кадоваки сказала, что останется шрам. Шрам…

Не знаю из-за чего мы сцепились в этот раз, скорей всего это была опять какая-то мелочь — у Сейфера тот ещё характер, он всегда искал драки. По иронии судьбы именно он возглавлял дисциплинарный комитет. Но видимо у господина Алмази было особое расположение духа, потому что сойтись он предложил на клинках. Отказываться я не стал.