Львиный след на снегу

— И что, никого не отравили? — против воли съехидничала Петунья, представляя себе микстурку на основе слизи глизена или свежевыжатой мандрагоры. В ответ фельдшер руками развел.

Дома покупку выпустили из клетки и стали за ней наблюдать. Сова сперва лежала возле клетки, крутя головой во все стороны чуть ли не на триста шестьдесят градусов, какие вам жалкие сто восемьдесят? Оглядев всё вкруговую, сова сменила ракурс — как-то хитро вывернув голову и глазея на всех вверх ногами, при этом продолжая прижиматься к полу брюшком.

— Да что она, гуттаперчевая, что ли?! — не удержался дядя, следя за совиными выкрутасами. Гарри засмеялся: и правда, у совы голова, как будто на шарикоподшипниках, во все стороны свободно вращается.

Поздно вечером, уложив мальчиков спать, Петунья долго сидела на кухне, пытаясь сочинить как можно более деликатное письмо.

«Уважаемый мистер Поттер.

Вот уже год, как от Лили нет ни слуху ни духу (а я надеюсь, что вы слышали о её исчезновении?), и мой маленький племянник Гарри задумался о папе. Он такой малыш, наивный и доверчивый, и ему так страшно от того, что совсем остался сиротой. Ему очень не хватает родителей. Гарри просится к Вам, мистер Поттер, не могли бы вы пойти навстречу малышу и пригласить к себе погостить на каникулы?

С искренним уважением, Петунья Дурсль».

Вложив сочинение в конверт, Петунья привязала его к лапке совы.

— Отнеси это мистеру Поттеру, Балто.

Внимательно посмотрев на неё, сова распахнула крылья и вылетела в ночь сквозь открытое окно. Да, неясыть назвали Балто. Дядя Вернон настоял на том, чтобы вызвать ветеринара-орнитолога, он хотел убедиться, что птица здорова, ничем не больна и никого не заразит. Что ж, специалист по птицам, узнав, что им подарили ручную сову, тщательно обследовал её и просветил новых хозяев, что она, во-первых, здорова, а во-вторых он, извините, самец. Выписал им сертификат-лицензию на содержание и ушел. А Дурсли после недолгих дебатов порешили назвать канатного плясуна Балтазаром.

Пепельный красавец вернулся на следующую ночь с другим посланием, скомканным и не привязанным — почтальон сжимал его в лапе. Почерк был летящим и неряшливым, а точки в некоторых местах просто проткнули пергамент насквозь, отчего создавалось впечатление, что письмо писали «сквозь зубы» и едва не матюгаясь. Содержание это, увы, подтвердило.

«Уважаемая Петунья.

Я в курсе об исчезновении рыжей потаскухи. Не желаю писать её грязное имя. А её отпрыска засуньте себе в задницу — он не мой ребёнок. Его имя не отобразилось на семейном Древе Поттеров в статусе наследника, я не знаю, кто является папашей чертова ублюдка. Видите ли, его шлюшка-мать не докладывалась мне, с кем она там в постели покувыркалась и зачала мерзкого выродка. Не пишите мне больше, я вас не знаю и знать не желаю.

Не ваш, обманутый рогоносец».

Петунья опустила на стол мятый грязный пергамент, весь в протыканных точках, и растерянно уставилась в стену — вот те раз, а Гарри-то Лили на стороне нагуляла… И поди знай, кто отец.

Глава 4. Палочки для близнецов

Долго ещё сидела на кухне оцепеневшая Петунья, комкая грязный дырявый пергамент… А потом сверху донесся крик, Петунья посмотрела в потолок и, подхватившись, поспешила наверх — успокаивать очередной кошмар Дадлика.

Когда она вошла в комнату сына, из соседней спальни выглянул недовольный Гарри — его разбудили крики Дадли. Сердито подтягивая сползающие трусишки, разбуженный пацан солдатиком пошлепал на кухню.

Идя к раковине, чтобы налить себе воды, Гарри увидел на столе смятый лист. Необычный цвет сразу заинтересовал его — точно такой же, как в тех волшебных магазинах, да это же пергамент! — вот бы потрогать его… Забыв о том, что хотел попить, Гарри подошел и взял лист. Затаив дыхание, разгладил шуршащую бумагу, пощупал и разочарованно вытянул рожицу — на ощупь загадочный пергамент оказался совсем как оберточная бумага или тот же пергамент для выпечки… А он-то думал — она из кожи.