Львиный след на снегу

На него посмотрели с таким сочувствием… но и с логикой его тоже согласились, тем более, что поделать пока ничего не могли. Дальше женщины ушли в свою задушевную беседу за жизнь, перестав обращать внимание на окружающий мир. Воспользовавшись этим, Гарри приблизил голову к Салли Энн и шепотом спросил:

— Скажи, а директор в Хогвартсе кто? Неужели и в самом деле настоящий василиск?..

— Да, папа про него рассказывал, — закивала Салли. — Самый настоящий. В длину он больше двадцати пяти футов, а толщиной с греческую колонну. Ещё он, оказывается, умеет разговаривать, и не по-змеиному, а по-английски. Он уже давно директорствует, с пятьдесят пятого года. И даже мальчика-сироту усыновил, того, что потом его заместителем стал, он сейчас профессор Защиты от Темных Искусств. Профессор Реддл. Мне не терпится оказаться у него на уроке, он такой знаменитый, усыновленный василиском, представляешь? А мой папа, кстати, зельеварение преподает.

— Круто! — восхитился Гарри. — Ну, в смысле, сын василиска. Слушай, а какой факультет там самый престижный?

— Когтевран и Слизерин, — тут же ответила Салли. — Аристократы обычно туда поступают. Я хотела на Слизерин, там папа деканствует, но он говорит, чтобы я не очень на это рассчитывала, студентов на факультеты распределяет волшебная Шляпа, куда она направит — туда и пойдешь. Жалко вообще-то…

— То есть ты хотела сама выбрать? — поразился Гарри. Салли со вздохом кивнула.

— Ну да, чтобы к папе поближе. Знаешь, а я попробую уговорить Шляпу! Не может быть, чтобы она не учитывала желание студента.

— Ну, попробуй, — с сомнением согласился Гарри. И поинтересовался: — А Пуффендуй с Гриффиндором что, плоховаты?

— Да нет, они не хуже других, просто на них больше потомки рыцарей-воителей и земледелов-пахарей поступают. Папа всё подшучивает надо мной, говорит, что прирожденная пуффендуйка, э-э-э… — тут Салли мило покраснела: — Я растения и животных люблю. У меня пони есть… — прошептала едва слышно.

— Ну и что? — удивился Гарри. — Что в этом плохого?

— Но я же волшебница, а у меня простое маггловское животное, какой-то пони, а не магические книззлы, крапы или глиноклоки. Неправильно как-то… — сокрушенно вздохнула девочка.

— Пони-то хоть счастлив у тебя? — напрягся Гарри.

— Конечно, счастлив! — возмущенно округлила та глаза. — Я же люблю Бубенчика!

— А, ну раз Бубенчик… — успокоился Гарри и пояснил, видя её недоумение. — Просто это нехорошо — держать кого-то и думать, что он по статусу тебе не подходит.

Салли пристально оглядела братца и ядовито спросила:

— Ты сам-то зверей любишь?

Гарри состроил на лице выражение умного кирпича и ответил лаконично:

— Нет.

Да, он не любил животных, относился к ним нейтрально, принимая их существование постольку-поскольку, по принципу: они не мешают ему, он не мешает им, вот и весь жизненный расклад. С собственной совой ему так или иначе пришлось мириться просто потому, что она была нужна для связи. И вот странное дело, несмотря на более чем прохладное отношение, Балто тем не менее обожал Гарри, похоже, здесь сработал некий закон подлости: чем меньше ты обращаешь внимание на кого-то, тем больше он к тебе привязывается.

Это особенно заметно, когда в комнату, полную гостей, входит хозяйская кошка, которая в ста процентов случаях запрыгнет на колени именно к тому, кто не любит или боится кошек. Секрет прост: увидев пушистую кису, кошколюбители тут же начнут её подзывать к себе, хлопать по креслам-диванам-коленкам, кискискать, в то время как фелинофобы замрут истуканами, надеясь, что шерстистая тварь их не заметит и уйдет куда-нибудь… но увы и нет, кошка по закону подлости выбирает как раз такого, застывшего и самого спокойного. И приходится бедолаге из уважения к хозяевам, наперекор своей боязни и аллергии, терпеть на своих коленях шерстяную мурчащую пакость.

Оставшиеся две недели до сентября Балто и Парис, сипуха Салли, были крайне востребованы, отвечая за переписку ребят. Выяснилось вдруг, что им очень-очень о многом надо рассказать друг другу, и яростно строчили километровые послания, тратя по часу на письмо. Салли, слава богу, знала оба мира, и ей не приходилось объяснять, что такое телефон и телевизор.

Надо было видеть растерянное лицо Балто, когда он увидел и услышал, как Гарри разговаривает по телефону с той, для которой он корячил крылья за сотни миль в Глочестер…

Ладно. Прошли эти две недели, настало время ехать в Хогвартс. Дядя Вернон привез племянника на вокзал Кингс Кросс, погрузил вещи на багажную тележку и доставил всё это к назначенной стене между платформами. Гарри плелся сзади, волоча за собой клетку с совой. Забрав её, дядя закрепил на багаже. Покосился на насупленного племяша, досадливо буркнул:

— Ну что не так?

В ответ Гарри глянул на него огромными глазищами и… стал вдруг очень маленьким, беззащитным таким птенчиком. Ох ты ж горюшко мое… Протянув руки, Вернон сгреб тонкошеего цыпленка и прижал к необъятному пузу, сочувственно рокоча: