Львица по имени Лола

Миленький. Очень миленький. И совсем не кажется таким большим, каким ощущается внутри. Дина в общих чертах представляла себе мужскую физиологию, но сейчас думать о физиологии совсем не хотелось. Она боялась сделать следующий шаг в постижении степеней близости между мужчиной и женщиной. Боялась, потому что страх разочарования был слишком силен. Потому что еще свежи воспоминания, какое отвращение вызывало тело Игоря. Но вот — нечаянно или осознанно, теперь уже не разобрать — шаг сделан. И можно выдохнуть.

Ей нравится, как Лев устроен ТАМ. Ничего в нем не вызывает отвращения. Скорее, любопытство. Рассмотреть все подробнее, поточнее, прикоснуться, потрогать и, возможно…

На этом цепь ее умозаключений прервалась. Объект наблюдения проснулся.

Пару раз моргнул, прокашлялся, приподнялся на локтях. И оглядел мизансцену — он сам, голый как в день появления на свет божий, и Дина, в пижаме, сидящая на пятках рядом. Выглядел Лев хмурым. Он с утра почти всегда хмурый, и просыпается долго. То есть встать — встал, а проснуться — не проснулся — это как раз про него. Дину, которая просыпалась рано и быстро, это забавляло. Но она уже и к этой его особенности привыкла. Она ко всему в нем привыкала катастрофически быстро. И к тому, что он всегда спросонья говорит более низким, чем обычно, голосом, Дина тоже привыкла.

— Ну, какой будет вердикт высокой комиссии?

— Миленько. Мне кажется, у Игоря был больше.

Она сказал честно. Именно то, что подумала. И поэтому то, что последовало дальше, стало для Дины полнейшей неожиданностью.

— Конечно, у Игоря больше, — Лев резко опустил ноги с противоположной стороны кровати. — У него и денег больше, и член больше, да и вообще… — он торопливо натягивал джинсы, а Дина решительно не понимала, что происходит. — Да и вообще, с какой стороны ни глянь — он явно круче меня.

— Левушка… — Дина, кажется, начала что-то понимать. — Я же не то имела в виду… Ты не так понял…

— Да как не понять-то? — темноволосая голова вынырнула из выреза футболки. — Все сказано предельно ясно!

Только тут Дина осознала, что он не просто надулся на неудачно сказанные слова. Он… зол. Да кто же ее за язык тянул?!

— Левушка, послушай, пожалуйста, — она стала неловко слезать с кровать, ноги затекли и плохо слушались. — Пожалуйста, выслушай меня, все не так, как ты…

— Спасибо, я сегодня выслушал достаточно, сыт по горло!

Пара секунд — и хлопнула дверь. Этот звук еще долго отдавался у Дины в ушах, пока она стояла посередине спальни. Лев ушел, оставив на полу возле кровати носки и белье.

Он прикурил, едва шагнув за порог подъезда. Не с первой попытки, но руки, оказывается, дрожали. Вторую прикурил от первой, третью — от второй. А на четвертой вдруг дурацкая мутно-красная пелена с сознания спала. И Левка мгновенно успокоился. Выкинул окурок и устало опустился на скамейку.

Вот что он натворил? Из-за чего взбесился? Что нашло? Ну дурак же.

Больше? Ну и что? Всегда найдется тот, у кого больше. Было бы из-за чего психовать.

Левка вспомнил глаза Дины, ее дрожащий голос. И резко вскочил.

Нет, не дурак. Подонок. Она же как ребенок. Нет, конечно, формально не ребенок, да и ведет себя, как вполне сформировавшаяся девушка, но многие аспекты интимной жизни для нее — чистый лист. И реально не хотела сказать ничего обидного, это же явно.

А он, как распоследний болван, устроил истерику. Член у него, видите ли, меньше, чем у кого-то. Веский, безусловно, повод, что вести себя по-скотски с девушкой, которой и без тебя в жизни досталось — мама не горюй.

Резко развернувшись, Левка быстрым шагом направился обратно к подъезду. По лестнице не взбежал — взлетел. А там, на третьем этаже, его ждала открытая дверь. А за нею — одетая и заплаканная Дина с ключами в руке.

Господи…

Он едва успел поднять руки, как она кинулась ему на грудь, вцепилась в плечи и затряслась в рыданиях. Левка обнял ее и, как неумелая каракатица, на четырёх ногах они как-то переступили порог. Дина шумно дышала, давилась слезами и словами.

— Пожалуйста, прости, пожалуйста, я больше не буду, никогда-никогда, прости, умоляю…

Первый раз в жизни Левку накрыло такое острое и огромное, как девятый вал, чувство стыда. Когда почти неудержимо хочется упасть на колени и самому умолять о прощении. А вместо этого прощения просят у него. У него!

Он гладил ее по голове, по спине, раскачивался и шептал.

— Тихо, тихо, все хорошо, не надо.

Дина начала потихоньку успокаиваться. Икнула.

— Прости меня, пожалуйста.

— Ты ни в чем не виновата, — произнес он, как мог, одновременно мягко и твердо.

Дина еще сильнее вцепилась в рукава его футболки, прижалась носом к груди и глухо произнесла.

— Пожалуйста… только не уходи от меня. Не оставляй.

Как же хочется упасть на колени. Впервые в жизни и до рези в глазах. Но он снова лишь крепче обнимает ее.

— Никогда не уйду. Никогда. Прости меня, пожалуйста, Дина.

Она наконец-то отрывает лицо от его груди. У нее опухший красный нос и глазки-щёлки. Красивее девушки нет на свете.

— Нет, это ты меня прости. Я совсем не то хотела сказать, понимаешь? Просто… просто…

— Дина…