Львица по имени Лола

— Шурик, Юрик, а ну-ка перестаньте безобразничать и поздоровайтесь как положено, — безо всякой надежды произнес Викентий Мирославович.

— Я покажу ей свою саблю!

— Нет, я!

Команчи умчались.

Левка воспользовался наступившей — он знал, что недолгой — тишиной.

— Викентий Мирославович, мне надо срочно отъехать по делам. Дина побудет у вас пару часов, Хорошо?

Отчим кивнул — и надо ему отдать должное, кивнул почти невозмутимо.

— Буду рад компании. Дина, хотите чаю?

Из-за угла накатывал рев команчей.

— А это реально… попить с ними чаю? — шепотом и как-то опасливо спросила она.

— Да-да, — энергично закивал Рябушев. — Главное, чашки повыше ставить. Пойдёмте-ка на кухню.

Навстречу им выкатывались вооруженные до зубов команчи. И Левка под шумок исчез.

***

Видимо, минувшей ночью Лев исчерпал запас удачи. И сейчас Москва со всех сторон его лупила пробками, заторами, заграждениями. Проспект стоял наглухо, и Левка просто прижал машину к обочине и бросил. Метро. Ага, как же! Нужная ветка метро закрыта из-за ремонта станции, на дороге аварии, автобус сломался. Все, буквально все — как назло, словно не пускает его.

В общем, до Гаврилова он добрался только через два часа.

— Наконец-то! — Алексей выхватил у него из рук пачку, содрал целлофан и потянул Левку на балкон. — Айда курить и разговаривать.

Разин лежал на диване, лицом к спинке.

— Дрыхнет, — беспечно пожал плечами Гаврилов, с наслаждением закуривая. — Всю ночь, почитай, не спали.

— Почему? — Левка не донес сигарету до рта.

— Да веришь, нет — бессонница на меня напала, — Алексей щурился на табачный дым. — И этот лежит, глазами хлопает. Ну, я его на диван посадил, скотч отклеил.

— Зачем?

— Воды дал попить, человек все ж таки. А ты что же? — в упор посмотрел Гаврилов на Левку. — Боишься, что я с ним разговаривал? Думаешь, купит он меня? Думаешь, денег предлагал?

Лев не нашелся с ответом. Но Леха был прав. Такая версия напрашивалась, пусть думать так и было мерзко и непорядочно по отношению к Гавре. Но от Разина ожидать можно всего. А верить можно — только себе. И самым близким, своим. Гаврилов к числу своих не относился, несмотря на то, что спас сегодня ночью Лёвке жизнь. Но одно дело рефлексы и адреналин, а другое — когда ты уже способен рассуждать здраво, а тебе делают выгодное предложение.

— Правильно думал, — хмыкнул Гаврилов, не дождавшись ответа. — Он только рот открыл — так сразу про деньги давай.

— Много обещал?

— Много, — невозмутимо кивнул Гавря. — Я до стольки считать не умею.

— А ты?

— А зачем мне столько денег, до скольки я считать не умею? — Гаврилов затушил окурок в блюдце. — Я, Левко, людей больше денег уважаю. Деньги что — тьфу, бумага. А человек может из-под пуль вытащить.

Тут Леве стало стыдно. А Гаврилову — весело.

— Пошли, — толкнул его в плечо. — Думу думать и суд вершить.

— Погоди, — Лев остановил его. — Он тебе, кроме денег, еще о чем-нибудь говорил?

— Не, — качнул головой Алексей. — Да я ему сразу рот обратно и заклеил. Что это за собеседник такой, если только про деньги умеет? Поэтому он меня молча слушал.

— Слушал? — Левка снова полез за сигаретой.

— Ну, — Гавря облокотился о перила. — Говорю ж, бессонница на меня напала. Ну я ему два часа рассказывал. Винишка там у твоей хозяйки чуть пригубил — и давай рассказывать. Про армию, про службу по контракту, про Панкисское ущелье, про… да много про что. Чего? — повернул голову на удивленный Левкин взгляд.

— Чудной ты человек, Алексей Гаврилов. Чудной — и чудный, — Левка коротко обнял Алексея. — Пошли к делам нашим скорбным.

— Пошли, — легко согласился Гаврилов.

Но они не успели.

Позвонили в дверь.

— Тихо! — Гаврилов поднял руку. — Я сам.

Сам так сам. Но Лев пошел следом.

Алексей осторожно подошел к двери, заглянул в глазок. А потом слегка озадаченно посмотрел на Левку.

— Кажись, свои.

Открытая дверь явила человека, которого Лев меньше всего ожидал сейчас увидеть.

— Ну, не натворил тут без меня никаких глупостей? — через порог шагнул старший из братьев Кузьменко. А за ним… Дина!

Послушание в Дине Ингер явно не воспитывали! Или… или что-то уже случилось?

— Степан Кузьменко, — Степка протянул руку Гаврилову.

— Леха Гаврилов, — Гавря с удовольствием пожал протянутую руку. А потом оглядел Степана с восхищением. — Ну и здоров же ты, капитан.

— Есть такое дело, — Степка пожал плечами, обернулся, приобнял Дину. — Заходи Динулька, это ж твой дом. Дверь только закрой.

Динулька? Динулька?!

А Дина, закрыв дверь, лишь виновато клюнула Левку в щеку, ничего не объяснив.

— Ну, чего тут у нас? Дина мне только в общих чертах рассказала, — Степан прошел в комнату. Посмотрел на лежащее на диване тело. — Поднимите ему веки, что ли.

Гаврилов принялся сажать заворочавшегося Разина. Дина спряталась Левке за спину и прижалась.

— А чем это у вас так воняет? — наморщил Степка свой великолепный греческий нос. — Чувствуете?

— Так обоссался он с испугу, — пропыхтел Гаврик. — А я ему памперсы менять не подряжался.