Lvl 1: Благодарные Мертвецы

Новая специализация: Алкоголик

Бля-а-а... Как я умудрился спиться за одну только ночь?! А чего удивляться-то. Помню я вообще эту ночь? Вообще нет. И день.

Что характерно — даже никаких эмоций по этому поводу не испытываю. Не в силах я эмоции испытывать. Вот водички бы — это да.

Рекомендуется употребить безалкогольную жидкость

Рекомендуется отыскать пищу

В задницу себе рекомендуй! Я сам знаю, чего мне сейчас нужно.

Нашёл в инвентаре флягу с водой, высосал её со скоростью подсушенной в духовке губки. Полегчало. Глаза начали открываться. Ой, смотрите, какая прелесть, малыш Мёрдок открывает глазки!

— Как... Как я здесь оказался? — Из горла вырвался невразумительный хрип.

Однако внизу меня поняли. Наверное, это был логичный и ожидаемый вопрос от человека, забравшегося на крышу городской ратуши. А она, бля, высоченная... Сижу на самом коньке. Вернее, лежу. Потому и неудобно. Лёг, значит, обнял этот самый конёк, яйцо налево, яйцо направо... Буквально. Я опять голый.

Поискал в инвентаре одежду — не нашёл. Да что ж ты будешь делать... Как такое возможно вообще, это ж базовый шмот!

— Твой шмот здесь, спускайся, — крикнула Сандра.

Я, щурясь, посмотрел вниз. Помимо Сандры с моей одеждой там стоял Коля, рядом с ним, раскрыв рты — Рома и Иствуд. Чуть дальше — Дон, старый добрый верный Дон... А рядом с ним мужик, имени которого я вспомнить не сумел. Но всё же, прищурившись ещё сильнее, сумел даже на таком расстоянии вызвать подпись над башкой: Дерек. А, точно. Художник. Выпивали мы с ним однажды, а потом он куда-то потерялся.

— Я пытался его остановить, — сказал Дерек. — Но он очень хотел насрать на ратушу. И очень расстроился, когда не получилось. Так и уснул расстроенным.

— А я никого не трахнул? — робко спросил я.

— Да вроде нет, — откликнулся Дон. — Ты злой был очень. Глянь, чего наделал.

Я окинул город взглядом и присвистнул. То тут, то там поднимались дымки, заборы поломаны, стёкла выбиты. И много-много недовольных людей. Те, что стояли под ратушей, пожалуй, были самыми довольными.

— А нахрена раздевался? — спросил я.

— А кто тебя, полудурка, знает? — вопросом на вопрос ответила Сандра.

— И то верно...

Я подёргался на крыше туда-сюда. Никакого способа безболезненного спуска не нашёл. К тому же руки-ноги затекли и онемели. А оттого, что я вертел башкой, она закружилась, и я, вцепившись в конёк, заматерился сквозь зубы.

Блевать не должен. Мёртвые не блюют. Однако все ощущения создатели бережно сохранили, мудачьё.

Создатели.

Федя.

Коля.

А у меня, значит, золотое сердце, ага. Вот чего я тут сижу, и вот чего вокруг столько агрессивного мудачья с мечами наготове. И алкоголизм зашкаливает. И все эти проблемы придётся решать, но сначала надо спуститься.

Есть, конечно, один способ, наверное, даже наилучший в такой ситуации.

Так, что там у меня такого ценного... Шмот надетый часто первым вываливается, но я-то голый, да и шмот — базовый. Гитара тоже родная никуда не денется. У меня, правда, две электрогитары, одна из которых — легендарная. Это жалко. А в остальном — хлам один. Немного кристаллов, но они не должны выпасть. Деньги... Денег нет. Совсем.

Стоп, как так? Что-то же должно быть?!

Я, нахмурившись, залез в логи и выматерился уже в голос. Штраф, штраф, штраф, купил выпить, штраф, штраф, купил выпить, штраф... За весь этот кутёж я ушёл в минус на две тысячи золотых. Ох, нихера ж себе!

— Сандра, — сказал я, — иди к себе, встреть меня. Иствуд — сними меня.

— Как? — удивился Иствуд.

— Как всю жизнь мечтал! Дон, гитары, если что, у себя подержишь, лады?

Дон устало махнул рукой. Сандра, сообразив, что я имею в виду, схватила Колю за руку и потащила за собой. Я проводил их мутным взглядом. Вот чем Сандра не опекун? Ну и что, что она при жизни была наркоманкой-проституткой. Я при жизни вообще кем только ни был.

Иствуд медленно достал из кобуры револьвер, оттянул курок и навёл ствол на меня.

— Мёрдок, я хочу, чтобы ты знал. Я не знаю, как у нас дальше всё сложится, проведём ли мы бок о бок долгие годы, или же вскоре разбежимся по разным городам... Просто знай: этот момент я сохраню в своём сердце навсегда.

— Да стреляй уже, пидарасина! — рявкнул я.

Выстрел я немножечко успел услышать, а потом наступила тьма.

Впрочем, она быстро закончилась. Я обнаружил себя стоящим в магическом круге у Сандры на работе. Сандры пока, ясен пень, не было. Я прошёл к стулу, шлёпнулся на него. Окинул взглядом инвентарь. Рабочая электруха вывалилась, легендарный Риккенбакер на месте. Рандом такой рандом, эх...

— Рандом-рандом окутал землю вновь, — тихонько запел я, положив голову на ладони. — Далеко-далеко нерандомная любовь... Рандом имеет нас, но за нами нет вины. К виртуалу мы прикованы наве-е-е-еки... Бессмертные навеки мертвецы.

Любовь... Вот и брат говорит, что любовь. Сердце у меня, значит, золотое. А любить я, значит, не могу и не умею. А если б умел — песни бы писал хорошие, а не то говно, что пишу.