Львы Эльдорадо

Железной руды едва хватит на два года, и то если мы будем экономить. Нас окружают болота и степь, где рудные выходы искать очень сложно. Нам надо добраться до гор.

Кстати, там мы, может быть, найдем и леса, которые поставят нам дешевую древесину, иначе мы скоро вырубим здесь все деревья, а их и так осталось немного. Может быть, мы встретим полезных для нас животных, может быть, отыщем уголь – кто знает! А может быть, найдем такое место, где нет гидр. Вряд ли они улетают далеко от своего болота!

– Сколько тебе понадобится горючего?

– А сколько берет лучший грузовик?

– Двадцать два литра на сто километров. С грузом и по бездорожью будет брать до тридцати.

– Скажем, тысячу двести литров. Тогда наш радиус действия будет две тысячи километров. Так далеко я не собираюсь заезжать, но надо учесть всякие зигзаги.

– Сколько человек ты просишь?

– Считая меня, семь. Я думаю взять Бельтера, он уже научился отличать основные минералы; Мишеля, если он захочет…

– Конечно, захочу! Я давно мечтал изучать планеты на месте, а не только в телескоп.

– Ты мне очень поможешь в определении топографических высот. Что касается остальных, то я еще не решил.

План экспедиции был утвержден единогласно, если не считать воздержавшегося Шарнье. И на следующий день

Этранж дал рабочим указания приступить к переделке грузовика.

Мы выбрали машину со сдвоенными задними баллонами. Слишком хрупкие стекла заменили плексигласом,

позаимствованным из запасов обсерватории, проверили все замки и поставили на стеклоподъемники листы дюраля, которые могли в случае необходимости наглухо закрыть окна. Перегородку между кабиной и кузовом мы разобрали, кузов расширили и превратили в каюту с полукруглой крышей, обшив каркас из прочных стальных дуг толстыми дюралевыми листами. Над крышей поставили вращающуюся башенку с автоматическим пулеметом двадцатимиллиметрового калибра; стрелок мог поворачивать ее с помощью педалей. Кроме пушки наше вооружение состояло из пятидесяти дальнобойных ракет длиной сто десять сантиметров, двух ручных пулеметов и четырех автоматов. Для пушки мы взяли восемьсот снарядов, для пулеметов – по шестьсот патронов, и для автоматов – по четыреста на каждый. Шесть дополнительных баков по двести литров вместили запас горючего. В кузове установили шесть откидных коек в два ряда, по три друг над другом, маленький складной столик и ящики с продовольствием, которые одновременно должны были служить стульями. Инструменты, приборы, взрывчатка, баки с питьевой водой и маленький приемник-передатчик заняли все свободные углы внутри, а то, что не уместилось, мы привязали снаружи на крыше. Там же, вокруг башни, легли шесть новых шин для нашего броневика. Каюта освещалась двумя лампочками и тремя закрывающимися изнутри окнами. Бойницы в броне позволяли вести круговой обстрел. Мы заново перебрали весь мотор, всю ходовую часть, и в моем распоряжении оказалась достаточно мощная боевая машина, которой не страшны никакие гидры.

Горючего нам должно было хватить на четыре тысячи километров, а запаса продовольствия – на двадцать пять дней.

Во время испытаний грузовик легко шел по дороге со скоростью шестьдесят километров в час, но по пересеченной местности нужно было рассчитывать самое большее на тридцать. Тем временем я продолжал подбирать экипаж. У меня уже был список на шесть человек.

Начальник экспедиции и геолог – Жан Бурна; заместитель начальника – Бреффор; зоолог и ботаник – Вандаль; штурман – Мишель Соваж; геологоразведчик – Бельтер; механик и радист – Поль Шеффер. Последний – бывший бортмеханик – был другом Луи. Я не знал, кого взять седьмым. Мне хотелось пригласить Массакра, но тому нельзя было отлучиться из деревни, где его помощь могла понадобиться в любой момент. Оставив незаконченный список на столе, я куда-то вышел; а когда вернулся, внизу смелым почерком Мартины было приписано: «Санитарка и повариха – Мартина Соваж».

Сколько мы с Мишелем ни бились, нам так и не удалось ее отговорить. В конечном счете я был даже рад, когда

Мартина заставила меня сдаться: она была сильна, смела, превосходно стреляла, и, кроме того, я был уверен, что в нашем броневике мы, в сущности, можем ничего не опасаться. Последние приготовления подходили к концу. Каждый как мог рассовал свои книги и личные вещи, каждый выбрал себе койку. Мартина заняла самую высокую справа, а я – слева. Подо мной были Вандаль и Бреффор, ниже

Мартины – Мишель и Бельтер. Шефферу предстояло спать на сиденье водителя: для его ста шестидесяти сантиметров кабина была достаточно широка. Боясь, что внутри будет слишком жарко, мы установили дополнительный вентилятор. Люк в крыше и лесенка позволяли выбраться наверх, но при малейшей опасности все должны были немедленно прятаться в кузов.

И вот настало утро голубого дня, когда мы заняли свои места. Я сел за руль. Мишель и Мартина – рядом со мной, Шеффер, Вандаль и Бреффор вылезли на крышу, а Бельтер забрался в башню к пушке; со мной он был связан телефоном. Перед отъездом я убедился, что водить машину, исправлять обычные поломки и стрелять из пулемета может каждый из нас.