Львы и розы ислама

Голову аль-Амина отвезли Тахиру в Багдад, который приказал водрузить ее на ворота, а потом отправил аль-Мамуну, завернув в платок, обложив ватой и набив консервирующими травами. Получив голову брата, аль-Мамун расплакался, но Фадл ибн Сахл напомнил ему, что, если бы не милость Аллаха, он мог бы и сам оказаться на его месте. Тогда новый халиф приказал насадить голову на столб и обязать каждого из воинов, получавших жалованье, подходить к столбу и проклинать ее. Какой-то перс, не зная, чья это голова, проклял и ее хозяина, и его родителей, и весь его род, а аль-Мамун «сидел и слушал его с улыбкой».

Аль-Мамун

Аль-Мамун был незлопамятным человеком. Он простил даже своего злейшего врага Фадла ибн Раби (о котором говорил: «Он предал меня и настроил моего брата против меня»), успевшего сбежать из Багдада, и примирился с матерью аль-Амина, Зубейдой, которая приняла мудрое решение и стала называть его своим вторым сыном.

Новому халифу нельзя было отказать в мудрости и стратегическом мышлении. Придя к власти, аль-Мамун попытался объединить суннитов и шиитов, создав новую религиозную доктрину, которая могла бы устроить обе стороны. Он начал с того, что пригласил ко двору имама шиитов Али ар-Рияда, пообещав разделить с ним власть и женив его на своей дочери. Себя он стал называть не только халифом, но и имамом, как требовали шииты. Предполагалось, что в будущем трон будут занимать как достойнейшие представители как шиитов, так и суннитов, и пропасть между ними исчезнет. В знак дружбы и согласия в новой столице халифата Мерве вместо черных аббасидских вывесили зеленые алидские флаги.

Но вместо примирения эта мера вызывала новую вспышку ненависти. Сунниты в Багдаде подняли бунт и объявили халифом Ибрахима, сына аль-Махди и дядю аль-Мамуна. Тот считался прекрасным музыкантом и певцом и пользовался любовью граждан, но этого оказалось недостаточно для того, чтобы удержаться у власти. Когда аль-Мамун подошел с армией к Багдаду, Ибрахим не нашел ничего лучшего, как сбежать из дворца.

Ибрахим и цирюльник. За голову Ибрахим была назначена огромная награда, и беглец долго прятался в городе, скрываясь от полиции и пытаясь найти себе пристанище. Однажды, бродя в каком-то глухом переулке, он встретил чернокожего цирюльника и попросил приютить его на время, надеясь, что тот его не узнал. Цирюльник почтительно отвел его домой и тут же вышел. Ибрахим не сомневался, что тот пошел за стражей, но парикмахер вскоре вернулся с мясом, хлебом и новой посудой: он не посмел предложить гостю то, чего касалась его недостойная рука, и купил ему все новое. Когда Ибрахим поел и выпил вина, цирюльник протянул ему лютню и попросил что-нибудь сыграть и спеть. «Говорят, во всем Багдаде никто ее умеет делать это лучше тебя» – сказал он. «Откуда ты знаешь, что я хорошо пою?» – удивился Ибрахим. «Кто же не знает Ибрахима аль-Махди, за голову которого назначено сто тысяч дирхемов?» – возразил цирюльник. Ибрахим стал петь, и чернокожий внимал ему с восторгом, говоря, что великая радость посетила его дом. Он отказался даже от тех нескольких монет, которые предложил ему сын аль-Махди: «Я готов отдать тебе самого себя и все, что у меня есть, только не смею тебе это предложить». Утром он с почетом проводил гостя, и больше они никогда не виделись.

Ибрахим прятался в Багдаде шесть лет, ночуя у друзей и родственников, и был случайно пойман ночью, когда шел по улице в женской одежде и его остановил патруль. Ибрахим молча протянул стражнику кольцо с рубином, чтобы тот его пропустил, но это только еще больше насторожило постового: он позвал командира, и тот, сорвав с Ибрахима чадру, увидел его бороду.