Львы и розы ислама

Халиф аль-Мамун и здесь проявил свой мягкий нрав, помиловав давнего противника: «Аллах да простит тебя, а Он самый милостивый из всех, оказывающих милосердие». После этого Ибрахим до самой смерти жил домашним узником в халифском дворце, воспевая повелителя в своих стихах.

Вторично захватив Багдад, аль-Мамун восстановил свою власть, но прежнего порядка уже не было. Страну захлестнула волна бунтов и мятежей. В Египте подняли бунт наемники из Кордовы; в Азербайджане восстал Бабек, с которым аль-Мамун так и не сумел справиться, несмотря на все усилия; в Тунисе (тогдашняя Ифрикия) власть захватил Ибрахим ибн Аглаб, хорасанец, посланный подавлять восстание берберов в Ифрикию. Он с блеском выполнил поручение, но взамен потребовал от халифа права наследственной власти в этой области. Ибн Аглаб платил багдадскому халифату определенный налог, но во всем остальном был независимым правителем.

С Тахиром, победителем аль-Амина, отношения складывались не лучше. Говорили, что аль-Мамун не мог видеть перед собой Тахира, потому что тот напоминал ему о смерти брата. Зная об этом, Тахир предпочел отправиться обратно в Хорасан, где стал практически суверенным правителем. Его сын Абд Аллах сражался за Аббасидов в Сирии и Египте, а затем унаследовал от отца власть в Хорасане. Он тоже платил Багдаду подать.

Все это не мешало халифу вести приятную жизнь. Как и его отец, он любил проводить время в изысканных пиршествах и беседах, собирая самых образованных и остроумных людей со всего халифата. Аль-Мамун отличался тем, что любил не только поэзию, но и философию – философию даже больше. Науки и искусства при нем процветали, а в Багдаде был основан знаменитый «Дом мудрости», где было переведено на арабский огромное множество греческих трудов. По преданию, туда целыми караванами везли рукописи из Константинополя.

Сам халиф был рационалист, склонный скорей к доктрине мутазилитов, которым он покровительствовал. Как и мутазилиты, он считал, что разум важнее веры и что все можно объяснить с помощью философии и науки. Утверждая мутазилиство как официальную доктрину, он преследовал инакомыслящих, создав специальную комиссию – «михну», – которая допрашивала и судила богословов и факихов на предмет их веры. Те, кто отказывался признать мутазилитсво, подвергались гонениям и казням. Среди них был Ахмад ибн Ханбал, главный оплот и авторитет традиционалистов. В то же время халиф очень терпимо относился к представителям других конфессий и признавал законным любого религиозного лидера, который находил себе хотя бы десяток приверженцев.

В 40 лет он женился на дочери аль-Хасана ибн Сахла по имени Буран. Свадьбу устроили с невиданной щедростью и пышностью. Хасан разослал гостям тысячи мускусных орехов, в каждом из которых лежало описание подарка: от рабыни или коня до целых поместий. Счастливчики приходили со своими орехами к управляющему Хасана и получали все, что было написано внутри. Тем, кому не досталось орехов, раздавали яйца из амбры, мускусные пузыри или просто деньги. Хасан несколько дней содержал за свой счет весь халифский двор, от принцев и вазира до последнего носильщика и поваренка.

В 830–831 годах аль-Мамун совершил против Византии один из тех обязательных походов, которые внешне выглядели успешными и покрывал славой его участников, но ничего не меняли в реальной расстановке сил. Он захватил пограничную Гераклею, не раз переходившую из рук в руки, но не смог взять ключевую крепость Лулуа. В это же время он посетил Египет – единственный из всех Аббасидов – и совершил одно из самых сомнительных своих деяний, приказав перебить в свою пользу надпись на знаменитой мечети Купол-на-Скале в Иерусалиме. Прежде надпись гласила, что мечеть построил омейядский халиф Абд аль-Малик, но аль-Мамун заменил его имя на свое, наивно надеясь, что потомки не узнают про подлог.

Смерть аль-Мамуна

В последний год правления, отправившись в новый поход против Византии, халиф остановился у источника аль-Будандун. Ему понравилось место, полное зелени и прохлады, и он приказал возвести над ручьем помост с шалашом из свежесрубленных веток. Вода в роднике была так чиста, что можно было прочитать надпись на монете, брошенной на дно ручья, и так холодна, что никто не мог опустить в нее руку.

Пока халиф смотрел на родник, в воде появилась большая рыба, блестящая «как слиток серебра», и аль-Мамун пообещал награду тому, кто ее поймает. Один из слуг поймал и вытащил ее на помост, но она вырвалась у него из рук и плюхнулась в воду, обдав брызгами аль-Мамуна. Вся одежда на груди халифа промокла насквозь. Рыбу поймали еще раз, и аль-Мамун приказал ее зажарить, но его вдруг охватил ужасный холод. «Холодно, холодно!» – повторял он и, сколько его не накрывали шубами и не набрасывали покрывал, дрожал «как пальмовый лист».