Лысая гора

– Я понял. Теперь я все понял. Я в раю. Это рай.

– Димон, ты чего? – спрашивает его приятель, потирая ушибленный бок.

Димон-А его будто не слышит. Он на своей волне.

– О, как я счастлив. Мне ни от кого ничего не нужно. А сам я могу дать всё. Мне кажется, я – бог.

– Это в тебе сейчас кто говорит, ты или твоя нежить?

– Это говорю тебе Я.

– А кто ты? – с улыбкой интересуется О`Димон.

– Я тот, кто я есть, – величаво отвечает Димон-А.

Он с неудовольствием замечает, что одна из белоснежных колонн дворца обезображена чёрным граффити, а на другой намалёвана уже знакомая ему смешная рожица с двумя крестами вместо глаз и с высунутым языком.

– Три-три, – говорит О`Димон.

Димон-А делает вид, что не понимает его.

– Гордыня и тщеславие – это твой третий грех.

– Это не грех. Это добродетель. Я есть бог. Бог есть любовь. А любовь – это добродетель.

Распираемый любовью, Димон-А встаёт с трона, обнимает приятеля и пытается погладить его по голове.

– О`Димон. Если бы ты знал, как я тебя люблю.

– Ты чё, сдурел? – отталкивает О`Димон его от себя.

– Блин, как меня прёт! Просто рвёт нафиг! Во мне столько сейчас любви! Мне её просто некуда девать.

– Да пошёл ты!

Они выходят оба на дорогу.

– Пойми, это совсем другая любовь. Чисто божественная.

13. Эльфы и орки

Единственный в своём роде ландшафтный парк, с уникальностью которого не может сравниться ни один другой парк города обычные люди обходят стороной. Одни сознательно обходят это проклятое место десятой дорогой, другие побаиваются заходить туда на подсознательном уровне.

Зато для экстраординарных людей здесь, как мёдом намазано. Именно на Лысой горе, подальше от сторонних глаз, в иной день собираются до сотни неформалов, представляющих молодёжные субкультуры всех мастей.

Только здесь можно одновременно увидеть готов и эмо, блэк-металлистов и рейверов, ролевиков и толкинистов, исторических лучников и фехтовальщиков, граффитчиков и других непризнанных художников, скинхедов и стрейтэджеров.

Есть на Горе поляна, окружённая со всех сторон крепостным валом.

Попасть на неё можно только по Бастионному шляху, прорезающему крепость с востока на запад, а исчезнуть отсюда можно через две потерны, прорытые в толще валов.

По выходным дням эту поляну и валы вокруг неё оккупируют друиды, поклонники Толкиена и кельтской культуры или, попросту говоря, толки, которые наряжаются здесь в эльфов и орков.

– Анекдот про эльфов слышали? – между тем продолжает разговор шутник-орк. – Типа, почему у них уши такие большие?

– Не, не слышали, – мотает головой первый орк.

– Оттого что живут они уже шесть тысяч лет, а традицию дергать за уши на день рождения еще никто не отменял!

– Да они лохи все от рождения, – говорит самый брутальный орк, одетый в медвежью шкуру на голое тело, – вечно живут, потому что бесполые!

Единственная девушка среди их компании кивает ему:

– Это точно, ну какие эльфы мужики? Хуже голубых. А вот орки… – целует она его в шёчку, – ммм, брутальных орков я обожаю. Ой, чувствую, быть тебе, Барлог, сегодня Майским королём.

– А тебе моей королевой, – улыбается с довольным видом Барлог. – Короче, братва, эльфы – лоханы конкретные.

– Ненавижу их! – цедит сквозь зубы первый орк.

– С чего это вдруг? – подначивает его шутник-орк, – тебе ж всегда эльфийки нравились?

– Эльфийки мне и сейчас нравятся. Особенно вон та, что на валу. Да и те, что танцуют, не хуже. Боюсь, одна из них и будет сегодня Майской королевой.

– Вы чё, пацаны, – недоумевает самый брутальный орк Барлог, – все голоса отдаём только за мою несравненную Гудрун.

– Ну, ясное дело, – отвечает орк-шутник. – Только ведь нас гораздо меньше, чем эльфов.

– Вот за это я эльфов и терпеть не могу, – продолжает первый орк. – Что их расплодилось, как собак нерезаных. Сейчас все хотят быть только эльфами. Ненавижу этих мерзких, ушастых тварей.

– А я, например, эльфов обожаю. Вот гоблинов не люблю. Невкусные они… А эльфы – просто деликатес. М-м-м, такая вкуснятина.

– Гони рецепт, – улыбается Гудрун.

– Рецепт такой: берёшь эльфа, бреешь его налысо и замачиваешь в белом вине. Когда эльф окончательно опьянеет, бросаешь его в котел с глинтвейном и варишь до полной готовности. Подавать горяченьким. Это я вам, как личный повар Саурона, говорю.

Первый орк, между тем, не сводит глаз с танцующих эльфиек.

– Не, что ни говори, а всё-таки, эльфийки – красавицы.

– Ты чё, братан, в натуре? – возмущается брутальный орк Барлог, – это эльфийки, что ли, красавицы? Да я таких красавиц на окружной, знаешь, сколько видел.

– Они красавицы – потому что красятся, – раскрывает секрет их Гудрун. – В отличие от тех, кто ценит естественную красоту, – поднимает высоко она свой подбородок. – Строят из себя непонятно кого. Такие высокомерные, не подступись!

– Да, – соглашается с ней первый, – они слишком высокого мнения о себе. Чуть что, сразу – пощёчину. Я тут на днях с одной познакомился… Вон с той, что на валу. Почитал ей стишок. Хотите и вам прочту?

– Давай, – говорит шутник-орк.