Лысая гора, или Я буду любить тебя вечно

Молодой парочке, конечно, сразу стало ясно, почему, если не хватает на руке пальцев, можно пить молоко с Лысухи, а если все на месте, то нельзя.

– Дед, а почему эту гору Лысой называют? Ведь здесь деревьев целый лес! – полюбопытствовал Роман.

– Когда-то не было тут столько деревьев. Шабаши ведьмы на горе справляли в первую ночь мая, на Ивана Купала, на Коляду. Опасно в такое время здесь было появляться, особенно если сердце раненое – можно было без него остаться, а то и совсем сгинуть. Да мало ли чудес и таинств происходило в те времена! Казнили здесь раньше. В древние времена казнили по-разному: князя здесь между двух берез напряженных привязали и отпустили. Из тела, разорванного на две половинки, душа вылетела и до сих пор мается, горемычная, не знает, к какой половинке пристать, а в полнолуние человеческий облик приобретает и зло творит. Здесь и повешением казнили в царские времена, поэтому на горе мандрагора растет, попадается и плакун-трава – царь всем травам.

Более ста лет тому назад, уж точно и не припомню когда, крепость здесь построили, мощную, с земляными валами, пушками. Потом из крепости этой тюрьму сделали, казни разные совершали. Когда царского министра Столыпина в Киеве порешили, тут студентика, смертоубийство совершившего, и повесили. Впрочем, вешали и до него, и после него здесь немало. А деревья посадили военные, уж не припомню, то ли после Гражданской, то ли после Отечественной. Маскировались, значит. Склады здесь были знатные, колючая проволока – сами понимаете: военная тайна. Сейчас все по-другому, кругом друзья. Военных убрали, проволоку убрали, склады опустошили, а целый город под землей оставили. И правильно сделали, что отсюда ушли! Плохо здесь было военным: солдаты, бывало, пропадали, да и офицеры тоже, но реже. Плохое здесь место, ведьминское!

– А что это за мандрагора? Не слышали раньше.

– Мандрагора, по-нашему переступень, вырастает из семени висельника, стало быть, на том месте, где его повесили или захоронили. Но не всегда и не скоро – годков девяносто должно пройти. Корешок этого растения, весь спутанный, человечка напоминает, особенно его нижнюю часть, а само оно светится ночью. Только в одну ночь и светится, аккурат в первую ночь мая. В плохих руках зло творит, в хороших – добро, и сердце успокаивает, и в разных делах помогает, – продолжал разглагольствовать дед. – А упустишь его – может в человечка превратиться, своей жизнью зажить, только потом исчезнет неожиданно. Как поведет себя, один черт и знает. Корешок этот непросто выкопать – без собаки не обойтись.

– Зачем нужна собака? Вместо лопаты, что ли? – заинтересовался Роман.

– Пошуткуй, хлопец, пошуткуй. Когда этот корень выкапывают, он звуки издает, страшные звуки, стоны, правда, не очень слышные, – глаза старика злобно сверкнули, и рот растянулся в зловещей ухмылочке. – Этими звуками корень душу живую в себя забирает, кровь забирает, вот для этого собака и нужна. Душу, кровь забрал корень – собака сдохла. Нет с тобой собаки – твоя душа, кровь в расход пойдут, сам сдохнешь, – со злорадством добавил он.

Был особый дар у этого старичка – рассказывал так, что кровь в жилах стыла. Маринка давно затихла и в руку Романа вцепилась так, что он подумал: «Синяков не миновать!»

Начало сереть, приближались сумерки, и местность стала приобретать зловещий вид. Но Роману все равно было интересно слушать старичка.

– Слышь, дед, а что такое раненое сердце? – допекал он его своими вопросами.

Дед пристально посмотрел на Романа, потом перевел взгляд на Маринку, потом снова на парня.

– А это, милок мой, тебе и предстоит узнать, – зловеще-сладким голосом проговорил он. – А когда узнаешь, приходи в полнолуние, а лучше в первую ночь мая или на Ивана Купала. Пройди через дыру в этом земляном валу. Дыр много, но только одна из них в такую ночь будет правильная. Не волнуйся, найдешь – сердце приведет! Вот сейчас вы исследованием занимаетесь – так дыры и поисследуйте! Немного вам осталось пройти. Может, чего и найдете, – безнадежным тоном проговорил он. – Только исследовать сейчас – пустое времяпрепровождение, в полнолуние надо… А мы пойдем доиться, молочко пить, ящик смотреть.

Дед развернулся и, не прощаясь, пошел с черным цапом Люцифером и белой козочкой Чернушкой по дороге, по которой они пришли.

Особого желания идти дальше после россказней деда не было. Однако, чтобы не упасть в глазах Маринки, Роман настоял на продолжении похода. Вскоре дорога резко свернула влево и они углубились в настоящий лес. Слева виднелся продолговатый холм метров двадцать высотой, правильной формы, явно искусственного происхождения. Наверное, это и был земляной вал, о котором говорил дед. Шли уже минут пятнадцать, но больше ничего интересного не встретили.