Лысая гора

Заметив внутри приятеля знакомые очертания головорукого существа, чем-то похожего на осьминога, О'Димон вдруг принялся ржать.

— Заткнись, животное! Это не ты хочешь пить, а твоя нежить!

Димон-А также обнаружил внутри приятеля знакомую нежить, уже поменявшую, правда, свой цвет с бледно-серого на чёрный.

— От животного и слышу!

Опустошив содержимое до последней капли, он передал пустую бутылку О'Димону, тот небрежно отбросил её в сторону, внезапное ускорение, сдвиг, — и в этот миг вся окружавшая их природа чудным образом преобразилась, засверкав чересчур яркими, бьющими в глаза красками.

Небо над их головами вдруг стало неоново голубым, а солнце — ядовито-жёлтым, раскрыв тем самым свою зловещую сущность. Мокрая трава на свету стала отчаянно зелёной, в тени же она приобрела изумрудный оттенок. Молодые листики на деревьях засияли, как лайм и мята в коктейле мохито. При этом капли воды на листве и на траве заискрились под лучами солнца, словно под высоким напряжением.

Мокрая одежда на студентах тоже засияла блёстками, словно была соткана из бисера. Воздух стал податливым, как пластилин. Димон-А взял воздух в руки и слепил из него воздушный шарик. Подброшенный вверх, тот реально завис у него над головой.

О «Димон потянулся к синему шарику рукой, чтобы схватить его, и вдруг заметил, что рука его оставляет в голубом небе белый след, словно торсионный след от самолёта. Обрадовавшись, как дитя, он принялся рисовать ладонью причудливые фигуры, и там, где проходила его рука, оставались в небесах замысловатые каракули.

— Ни фига себе, — изумился Димон-А.

Неожиданно ноги его непроизвольно, сами по себе, пришли в движение. Он стал маршировать на месте, как солдат. Вернее, как робот, у которого ни с того ни с сего вдруг включилась программа плавно поднимать и опускать ноги на одном месте.

Димон-А испугался: он не мог остановить движение своих ног, он был не в силах это сделать. От страха он опустился на землю и поднял ноги вверх, но и в таком положении они почему-то продолжали совершать колебательные движения, как поршни в моторе. Наблюдалось явное спорадическое расстройство моторики: он сучил на месте ногами, как младенец.

— Что делать, О'Димон? — обезумел он. — У меня тапки бегают. — Откуда я знаю? — пожал плечами О'Димон.

— О'Димон, что делать? — Димон-А пришёл в ужас оттого, что не мог их остановить.

— Вставай и беги, — посоветовал О'Димон.

Димон-А встал на ноги и побежал на месте, как на беговой дорожке в фитнес-клубе. Вскоре он почувствовал, что тело его стало упругим, словно у резиновой игрушки. При этом земля стала такой же упругой, как батут. Слегка подпрыгнув, он тут же взлетел на три метра вверх. Плавно опустившись, он подпрыгнул сильнее и на этот раз вознёсся над верхушками деревьев.

Убедившись, что дождь закончился, Майя и Жива решили, наконец, выйти из 6 потерны, в которую они забежали, спасаясь от иных. Впереди над деревьями они заметили близкую радугу. Она повисла над всей Лысой Горой. Правая часть дуги поднималась из Русалочьего яра, левая часть опускалась где-то в Ведьмином яру.

— Смотри, какая! — воскликнула Майя. — Совсем рядом!

— Это и есть те самые девятые врата, о которых я тебе говорила, — открыла ей тайну Жива.

— Ну, тогда побежали к ним! Может, мы ещё успеем их пройти.

Выбежав на Поляну с камнем, они со всех ног помчались к небесным вратам — к полукруглому семицветному мостику-арке между миром богов и миром людей.

Вознёсшись над верхушками деревьев, Димон-А вдруг обнаружил перед собой близкую радугу. Словно кто-то растянул над горой радужный флаг геев и лесбиянок. Кроме того, он разглядел на соседней поляне двух знакомых светловолосых девушек, одетых в красные юбки и в белые сорочки, которые со всех ног мчались сюда. Опустившись, он тотчас вновь увидел их: схватившись за руки, они весело неслись по дороге навстречу ему.

— Смотри, те самые! — заметил их и О'Димон.

Как только девушки приблизились, Димон-А преградил им дорогу:

— Девушки, стойте! Вы куда?

— Вы нас помните? — как к старым знакомым обратился к ним и О'Димон. — Мы с вами час назад встречались там внизу.

— Этот было два часа назад, — поправила его Жива.

— Неужели? — не поверил им О'Димон.

— Боже, как быстро бежит время! — улыбнулся Димон-А.

Глаза его настолько устали от ярких ядовитых красок, что теперь всё воспринималось им смутно и расплывчато: как будто он смотрел сквозь тёплый воздух над костром, отчего очертания девушек казались ему зыбкими и струящимися.

Более того, ему вдруг показалось, что это вовсе не девушки, а два ангела небесной чистоты, две феи с полупрозрачными крылышками в туманных платьях розового цвета.

— Какие вы красивые! — восхищённо произнёс он.

— Такие м-м-м, — облизнулся О'Димон, — соблазнительные!