Лытдыбр. Дневники, диалоги, проза

В “Ассуте” Маша получила первые 10 сеансов радиотерапии, в ударных дозах. На днях проведено томографическое исследование, показавшее, что опухоль к этому удару оказалась чувствительна: она уменьшилась. Ещё через неделю будет новое исследование, которое даст врачам больше информации для планирования дальнейшего лечения. Пока в центре их внимания – восстановительная терапия. На следующей неделе будем решать вопрос о переводе Маши в другую клинику, где специалисты на этом как раз и сосредоточатся. Последующие курсы лучевой терапии, если всё пойдёт хорошо, будут проводиться в “Ассуте” амбулаторно.

Маше пожелаем здоровья и обратимся к нашим земным делам. Больше $70.000 мы за последний месяц в клинику уже перевели. Эта сумма с запасом перекрывает все счета, выставленные “Ассутой” на текущий момент – и за лучевую, и за реанимацию, и за нынешний уход в хирургической палате. Собранных денег, очевидно, хватит и на восстановительное лечение в другой клинике, и на ещё один курс радиотерапии. Сколько ещё денег понадобится – я пока не берусь прогнозировать, но, по моему ощущению, какое-то не очень впечатляющее количество, не соразмерное ни первоначальному счёту от клиники, ни уже собранному объёму. Предлагаю в ближайшие пару-тройку дней поднапрячься – и, может быть, на обозримое будущее закроем этот сбор.

Большое человеческое спасибо всем, кто участвовал и участвует в этой истории.

Лично меня, после 17 лет активного участия в интернет-благотворительности, она очень многому научила. Особенно та её часть, где выяснилось, что российские благотворительные фонды в некоторых ситуациях оказываются так же беспомощны и бесполезны, как российская медицина. Я пока не знаю, что делать с этим знанием, но скоро придумаю. И мне понадобится ваша помощь.

Как помочь тем, кому не положено помогать

[24.06.2015. ЖЖ]

Нюта Федермессер пишет о том, как важно помогать взрослым. Проблема не новая: 5 лет назад Катя Бермант (учредительница “Детских сердец”), столкнувшись с тем, что все хотят жертвовать в основном на детей, создала фонд “Живой” – для помощи взрослым.

У нас в “Помоги. Орг” никогда эта проблема остро не стояла, ни в уставе, ни в практике. Мы в разные годы помогали деньгами пожилому актёру Константину Григорьеву, великому режиссёру Татьяне Лиозновой, ташкентскому врачу Тимуру Аванесову, костромской исправительной колонии УФСИН, а в списке многодетных семей, которым мы собирали помощь, – 59 подопечных. По всем этим кампаниям требуемые деньги были успешно собраны, несмотря на то, что получателями помощи являлись взрослые люди. По Лиозновой сбор был вообще непубличный: Татьяна Моисеевна стеснялась своего материального положения не меньше, чем отчества. Деньги вносились в частном порядке, и жертвователь знал, что они не будут фигурировать в отчётности ни по приходу, ни по расходу.

Тем не менее, к сожалению, вынужден констатировать, что Нюта совершенно права: по статистике в России на больных детей жертвуют больше и охотней, чем на взрослых, хотя взрослые (особенно пожилые люди) болеют и нуждаются ничуть не реже. Столкнувшись с похожей проблемой при сборе денег для Маши Деевой, я всерьёз задумался о том, что нужно создать отдельный фонд для людей, попавших в нестандартные ситуации, которые не вписываются в устав наших существующих благотворительных институтов. Только я до сих пор не понял, как учесть этот самый “нестандарт”: в том же случае Маши Деевой проблема возникла не с уставом “Помоги. Орг” (слава богу, я его сам писал, и учёл там всё, что можно), а с валютным и налоговым контролем, то есть с законами государства, которые фонд не мог изменить и не захотел нарушить.

Тут есть два выхода, как обойти закон и его назойливых блюстителей. Максим Кононенко, столкнувшись с проблемой, просто не стал заморачиваться с госрегистрацией. Его “Общество китайского лётчика” учредилось в 2005 году как полностью неформальное сообщество неравнодушных людей, объединяющих усилия для помощи в трудных ситуациях, без оглядки на всю ту бюрократию и плутократию, в борьбе с которой тратят лучшие годы подвижники из официально зарегистрированных российских НКО. Но при этом нужно понимать, что такое сообщество очень сильно рискует: при любом политическом заказе в деятельности физлиц, собирающих деньги на свой личный счёт, можно найти 100500 признаков уголовщины по самым разным статьям, от мошенничества до уклонения от уплаты налогов. Паркер резонно рассудил, что ему такое не грозит, но любому человеку на карандаше у наших бдительных спецслужб подобная партизанщина может выйти боком. По “делу Кировлеса” и “делу Ив Роше” мы видели, как любой частный платёж может быть переквалифицирован в хищение или мошенничество, если на это существует политический заказ.