Лыткаринский маньяк

И все-таки, Сергей Николаевич ошибся. Мухи не смешались с котлетами, а остались, как им положено, порознь. Критика привычно пролетела мимо ушей подчиненных. Новость же о скором вторжении варягов впечатлила и потрясла. И выводы из нее были сделаны. Но, не в плане: взяться за ум, а сосем иного свойства. Того, о котором начальник-юморист и помыслить не мог.

Конец застолья получился смазанным. Ни петь, ни плясать уже не хотелось. Народ стал разбредаться: кто по домам, кто по кабинетам – доедать-допивать, обсуждать услышанное.

Путь домой пролегал мимо дежурной части, и каждый счел своим долгом зайти и поделиться с дежурной сменой новостями. В изложении, они обрастали невероятными подробностями. Собственные домыслы и суждения выдавались за первоисточник, и слушатели уже не знали, куда дальше вытаращивать глаза.

Брехучий телефон работал прекрасно. События представали, как нечто среднее между Валежниковым с шашкой, скачущим сюда во главе кавалерийского отряда, и Валежниковым с лопатой, роющим под отдел, чтоб заложить термоядерную бомбу!

Запахло, ни больше, ни меньше, мобилизацией. Старший смены уже нашаривал в кармане ключи от оружейного склада. А помощник потянулся к пульту, снимать этот склад с охраны.

Переглянувшись, они немного очувствовались: Приказа-то, соответствующего, не было!

Потом на выход потянулось начальство. С их слов, мобилизация, все-таки, отменялась, но, на стреме теперь надо быть постоянно. Бдеть!

С этого дня, сперва в посетителях надо видеть переодетого Валежникова, а уж потом – все остальные их качества и ипостаси. И исходили рекомендации не только от уверенных в необходимости, но и от тех, кто сразу счел новость собачьей чушью.

Всеобщая истерия на то и всеобщая. Догадался, – молодец! Но, на людях, засунь свою догадливость подальше и будь как все. Они и были. К тому же, все, почему-то, считали дежурных бездельниками и теперь с удовольствием наваливали им дополнительных тягот и забот.

Уехал и Сергей Николаевич. У него настроение было прекрасным и, даже, немного романтичным. Напоследок он оглянулся на свой отдел:

С чем сравнить его? Со вторым домом, где все действительно на месте и под рукой, и где проходит большая часть жизни. А может, с крепостью, за стенами которой нашел себе надежное пристанище господин Правопорядок. Или с айсбергом в холодной темноте, о который разбиваются чужие жизни и судьбы…

Лишь одно сравнение никогда бы не пришло ему на ум. С театром, где казенные декорации и аттестованные лицедеи, классические режиссерские решения и неожиданные импровизации, все замерло в ожидании главного героя. А герой спешил к ним, не подозревая, в какую пьесу его намерились заангажировать.

Пока он не появился, расскажу о тех, кто изготовился его встретить. Их было много, все, собственно, были готовы. Но встретили, в итоге, эти…

Пожалуй, единственным из них, кто ненавидел оппозицию по политическим мотивам, был Андрей Степанович, командир роты ППС. По должности, ему не полагалось много думать, но он думал.

Всю сознательную жизнь, Андрей Степанович придерживался коммунистических взглядов. С их позиций знал, что правильно, а что нет. В партии не состоял, поскольку запрещено законом, но уставные цели разделял всецело и поддерживал горячо. А делал что мог – исправно ходил на все выборы и голосовал там исключительно за своих. Ждал: вот-вот и все изменится. Свои вернутся и заживем!

Голосовал и ждал. Ждал и голосовал. Голождал. Ждалосовал. Да, именно так: голосование и ожидание перестали быть отдельными событиями, смешались в одно пустопорожнее мероприятие.

Перспективы скрылись за горизонтом, и уже закрадывались мысли: не идет ли все как должно? Худо-бедно, но девяностые миновали. Горячие точки остыли и обросли курдюком. Обороноспособность повысилась. Авторитет в мире возрос. Может так, тихой сапой, и вернемся в Советский Союз!

И тут проклюнулись эти. В руках не булыжники, а прямоугольники смартфонов. Не строчат из пулемета Максим, строчат посты и репосты в Интернете. И все как-то несерьезно, все по-детски.

Он не любил их нелюбовью состарившегося революционера, просидевшего молодость на конспиративной квартире, так и не дождавшись призыва: «На баррикады!». Как старый мавр, ревновал к ним правду, готовый, скорее, ее придушить, чем отдать другим, недостойным.

Но хуже всего, тем временем недостойные и отстроили баррикады. Забрались на них и заголосили неокрепшими связками то, о чем самому давно хотелось орать.

Великие истины и смыслы, обмусоленные поколениями гениев, они присвоили без ссылки на источник. Облекли в форму слоганов, мемов, хэштегов и заявили, как свои собственные. Перехватили повестку, предлагая на выходе всю ту же демократию, от которой выгоду получают одни жулики и инородцы.

Подразделение Андрея Степановича входило в непосредственный контакт с недовольными гражданами и выслушивало от них за все беды. Будто они виноваты во всем, от второго слоя тротуарной плитки до войны на Ближнем востоке.

Ребята не железные, поэтому теряли терпение и били кого-нибудь по голове резиновой дубинкой.